И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245 - [13]
Однако китайский источник, в котором весьма лаконично освещается победное для монголов сражение, произошедшее осенью 1223 года, как и летопись Ибн ал-Асира, не может претендовать на точное отображение ситуации, сложившейся в самом конце Великого рейда, хотя бы потому, что «Юань ши» создавалась спустя полтора столетия после описываемых событий и для достаточно большого коллектива китайских авторов, трудившихся над текстом хроники под руководством Сун Ляна и Ван Вэя [18, с. 15], столкновения монголов и булгар были практически легендарными и во времени, и в пространстве. Вполне возможно, что из-за этого в канцелярии летописцев произошли накладки, и победу 1223 года следует отнести к году 1229 или 1230, когда возобновилась активная фаза монголо-булгарского противостояния, тем более что непосредственный руководитель Великого рейда Субэдэй в конце 20-х годов XIII века также возглавлял военные мероприятия завоевателей в Поволжско-Уральском регионе [18, с. 287]. Наконец, нельзя забывать о том, что сам Великий рейд являлся, по замыслу его организаторов, глубокой стратегической разведкой, и победы, одержанные монголами над грузинами, аланами, кипчаками-половцами, русскими и булгарами, не были конечной целью посланных Чингис-ханом на дальний запад полководцев. У Субэдэя и Джэбэ не существовало конкретной задачи разгромить кого-либо в прямом полевом сражении[29], а уж тем более покорить, о чем, кстати, достаточно категорично сказано в «Сокровенном сказании монголов»: «А Субеетай-Багатура он (Чингис-хан. — В.3.) отправил в поход на север, повелевая дойти до одиннадцати стран и народов» [27, с. 188]. В списке этих «стран и народов» значились и «булар» — волжские булгары, которые, как и другие народы «Западного края», оказывали завоевателям «сильное сопротивление» [27, с. 191].
Из представленных источников вытекают как минимум три версии:
1. Ибн ал-Асир безоговорочно отмечает поражение монголов.
2. «Юань ши», напротив, — победу монголов.
3. «Сокровенное сказание» свидетельствует о том, что Субэдэй выполнил повеление Чингис-хана, разведал земли на западе, но встретил там упорное противодействие.
Так что же произошло в тот памятный год? В данном случае можно попытаться смоделировать ход событий осени 1223 года, причем истоки столь разнящихся в изложении летописей результатов столкновения монголов и булгар следует искать на берегах реки Калки, когда, победно завершив войну в южнорусских степях, Субэдэй и Джэбэ еще некоторое время стояли «на костях», собирая трофеи и подсчитывая потери.
Действительно, у победителей кроме приобретений были потери в живой силе, и достаточно существенные. Недаром в «Юань ши» говорится о сражении на Калке как о «кровопролитнейшем» [18, с. 241–242]. Нет оснований полагать, что русские и половцы так просто дали себя уничтожить, не взяв ничего взамен. Разгром передовой тысячи монголов на Днепре и захват, а затем и казнь ее командира Гемябека о многом говорит. Скорее всего, монголы потеряли в течение двухнедельных боев в момент отступления от Днепра и в ходе самого сражения до половины численного состава своих корпусов. Субэдэй и Джэбэ в очередной раз подтвердили свой статус непобедимых, но два тумена, которыми они оперировали, отныне равнялись численности одного полнокровного либо ненамного превосходили его. Таким образом, после триумфа на Калке в распоряжении монгольских военачальников осталось чуть более 10 тысяч всадников, обремененных огромной добычей и находящихся более чем в тысяче километров от ближайших отрядов царевича Джучи, действовавших в районе реки Яик и могущих оказать им поддержку. Пора было задуматься о возвращении в ставку Чингис-хана, но его полководцы должны были выполнить оставшуюся часть запланированных военных и разведывательных мероприятий. Монголам оставалось дойти до «Кивамен-кермен» и «булар», то есть разведать пути на Русь и Волжскую Булгарию. Предстоял длительный и опасный поход, а посему Субэдэй и Джэбэ начали готовиться и «сортировать» свое войско: его покидали не только раненые, могущие оказаться обузой в пути, но и искатели легкой наживы, те же бродники[30], сражавшиеся на стороне завоевателей. Монголы, которым пришлись по вкусу здешние благодатные степи и которые намеревались впоследствии вернуться сюда, оставляли своих союзников, по большей части тех же кипчаков, перешедших на их сторону, а также асов, бродников и прочих в качестве «пятой колонны», вручая их вождям охранные пайцзы. В результате этого отсеивания войско Субэдэя и Джэбэ поредело еще больше. И хотя оставшиеся являлись настоящими профессионалами, их было очень немного — 7–9 тысяч, а может, и меньше. Это были, за небольшим исключением, воины-ветераны «первого набора», начавшие хорезмийскуто кампанию еще в 1219 году.
Летом 1223 года монголы осуществили кратковременный набег на Южную Русь, а затем, вернувшись в низовья Дона и подкормив коней, направились на северо-восток, в Среднее Поволжье — в сторону «города Болгар-балык» [18, с. 223]. Надо полагать, что их продвижение в том направлении не являлось увеселительной прогулкой. Финно-угры, населявшие те земли, долгие годы защищали свои территории и от русских, и от булгар, а потому были умелыми воинами, не имевшими обычая склоняться перед первым попавшимся противником. Так или иначе, но монголы в результате летне-осенних действий на Руси и в буртасо-мордовских лесах опять же несли потери и, добравшись до границ Волжской Булгарин, оказались ослаблены еще больше. Тем не менее Субэдэй и Джэбэ, выполняя повеление Чингис-хана, рискнули вторгнуться в пределы самого северного мусульманского государства.
