...И многие не вернулись - [65]

Телега остановилась во дворе перед сенями. Борис и Кипче побежали в дом, а Йорданка и Иван помогли матери распрячь волов, снять корзины с табачными листьями и арбузы. Ай да дети — и послушные, и трудолюбивые! С тех пор как отец ушел в партизаны, они стали помощниками матери во всем. Но вместо того чтобы радоваться, Гроздена с болью в сердце спрашивала себя: а что их ждет?

Из корзины с табаком, которую Йорданка несла на плече, выпала конская подкова и ударила по босой ноге. Она ахнула и присела. От боли глаза наполнились слезами.

— Откуда взялась эта подкова? — спросила она Кипче.

— Я ее в поле нашла, около дороги… Хотела повесить над окном. На счастье… — стала торопливо объяснять сестренка.

— Вот еще глупости! Какое счастье может принести ржавое железо? — посмеялся над ней Иван. Он взял подкову и уже замахнулся, чтобы выбросить ее через плетень.

— Не надо! — бросилась к нему Кипче. — Отдай мне, не выбрасывай. Я загадала… чтобы папа вернулся к нам живой и невредимый.

Иван вернул ей подкову.

Гроздена стояла в стороне и кусала губы, чтобы не заплакать. Будь проклято это время, которое отрывает отцов от детей, мужей от жен…

В сумерки на другом конце села раздались выстрелы.

— Наши!..

Гроздена и старшие дети выскочили во двор. С куском хлеба и ломтем дыни в руках за ними последовала и Кипче. Но на улицах никого не было видно, село снова затихло. Гроздена и дети вернулись в дом. Свет керосиновой лампы едва освещал комнату, и она все больше погружалась в темноту. Деревья во дворе теряли свои очертания.

— Гроздена… Гроздена-а… Ты дома? — позвал ее женский голос.

Гроздена выглянула в окно. У плетня, который отделял их двор от соседнего, чернели силуэты женщины и мужчины. По голосу она узнала соседку.

— Зачем я тебе понадобилась в такое время? — спросила Гроздена.

— Выйди! Черный тебя зовет, — быстро проговорила соседка дрожащим голосом.

— Заткнись! — прохрипел мужчина, стоявший рядом.

— Господи!.. — Гроздена бросилась к детям в соседнюю комнату. В сенях она наткнулась на Ивана, схватила его за руку и потащила за собой.

Черный перескочил через плетень. Послышались его шаги на крыльце. Пока они закрывали засов изнутри, он ударил в дверь ногой. Гроздена подперла дверь спиной, рядом упирались в нее плечом Йорданка и Иван. Кипче и Борька жались тут же.

— Ну смотри у меня! Убью!.. — выругался Черный.

— На это ты способен, — ответила ему из-за двери Гроздена. — Попробуй лучше с партизанами воевать…

Черный всем телом навалился на дверь. Дышал он тяжело, из груди вырывался хрип — он был ранен. Кровь стекала у него по ноге.

— Держись, змеиное отродье! Небось радуешься, что ваши зашевелились! Ничего, мы еще сочтемся!

Гроздена почувствовала, что он отошел от двери, и тут же услышала щелчок затвора винтовки… Черный выстрелил. Лампа погасла. От дверей полетели щепки. Разрывные пули защелкали по стенам. На платье у Йорданки показалась кровь. Она в ужасе сжалась в углу. И Борька тоже запищал:

— Кровь!..

Но Гроздена уже не слышала: пули пронзили ей грудь. Изо рта и носа текла кровь, Гроздена задыхалась. Все завертелось, земля ушла из-под ног, и она свалилась на пол.

— Дети, — простонала она, — пусть отец заберет вас в горы.

Черный нажал на дверь, но ее продолжала подпирать своим телом мертвая Гроздена.

Он отступил на несколько шагов, перезарядил винтовку и снова начал стрелять. Дети сжались в углу, оцепенев от ужаса…

Сам я не видел Гроздену Боневу. Говорят, что это была статная, красивая крестьянка, с косами цвета спелой пшеницы на полях в Раштеле. Мертвой стала эта пшеница…

С ее мужем Асеном я впервые встретился мартовской ночью 1942 года, когда вместе с Кочо Гяуровым тайно пробирался из Пазарджика в район Чепино. Потом в 1944 году мы вместе сражались в партизанском отряде.

В тот трагический вечер, когда Черный стрелял в Гроздену, наша партизанская бригада «Чепинец» и партизаны отряда имени Ангела Кынчева атаковали станцию Варвара. Мы вели ожесточенный бой с жандармерией и полицией. В тот же вечер отряд имени Панайота Волова обезоружил охрану большого немецкого склада в Симеоновце, освободил село и вел тяжелый бой с жандармами в Семчиново. В село Варвара вошли партизаны отряда имени Ангела Кынчева во главе с Асеном.

Партизаны Асена действовали быстро и решительно. Одни бросились к дому старосты, а Асен с двумя партизанами ворвался в дом Черного. Застали его во дворе, попытались арестовать, но он выхватил пистолет. Партизаны выстрелили в него в упор, и Черный упал. На его одежде проступили кровавые пятна. Но он только притворился убитым. Партизаны оставили его и направились к зданию общинного управления. Тем временем Черный поднялся, оправился, вытащил из-под кровати свою винтовку…

В отряде Асена было много его односельчан. Встреча с родными всех взволновала. На площадь стекался народ. Жены обнимали мужей, дети целовали огрубевшие лица отцов, матери и отцы искали сыновей. Заиграла партизанская гармонь. И вдруг раздались выстрелы. Зловещие огоньки вспыхивали со стороны дома Черного.

Несколько партизан бросилось по направлению выстрелов, но стрельба прекратилась, а через несколько минут началась в противоположной части села. Теперь выстрелы доносились со стороны дома Асена. Он оцепенел от страшной догадки. Его спрашивали, где взять лошадей и мулов, чтобы вывезти реквизированные продукты, что делать с архивами общины, куда девать арестованных полицейских, а его мозг сверлила одна мысль: «Дома что то случилось!..»