«И косматые будут скакать там...» - [23]

— Послушайте, — спустя минуту откровенно продолжил я, — быть может, мы неблагодарны, но мы должны быть ко всему готовы. Подумайте, Сьюзен, никто не знает, где был судья Персивант во время убийства вашего отца или в то время, когда я видел это существо в лесу. — Я умолк, вспомнив, как я впервые повстречал судью, так быстро после моей отчаянной борьбы с остроухим дьяволом. — Никто не знает, где он был, когда напали и смертельно ранили брата констебля.

Она со страхом огляделась.

— И никто, — едва слышно добавила она, — не знает, где он сейчас.

Я вспомнил разговор с ним. Он говорил о книгах, упомянув редкую, будто бы несуществующую книгу. Что это было?.. "Библия нечестивых". А что я слышал об этой работе?

И тут я вспомнил. Где-то в закоулках сознания человек хранит то, что когда-то услышал или прочитал, и оттуда неожиданно и всплывают нужные сведения. Это было в "Энциклопедии оккультизма" Льюиса Спенса, которая стоит на полке в моей нью-йоркской квартире.

"Библия нечестивых", текст для ведьм и волшебников, из которого кудесники Средневековья черпали вдохновение и свои знания! И судья Персивант признался, что у него есть такой том!

Что он узнал из него? Откуда у него столько сведений о науке быть оборотнем — да, и еще о психологии?

— Если то, что мы подозреваем, верно, — сказал я Сьюзен, — то мы здесь в его власти. Никто не собирается сюда приходить, только если чья-то лошадь понесет. И он запросто нападет на нас и разорвет на куски.

Но, говоря это, я презирал самого себя за свою слабость и страх в присутствии Сьюзен. Я взял в руки увесистую дубинку и почувствовал себя увереннее.

— Я уже однажды встречал этого дьявола, — сказал я, на этот раз с большей уверенностью в голосе. — И не думаю, что он был очень уж рад этой встрече. Следующий раз тоже ему не понравится, гарантирую!

Она улыбнулась мне, по-дружески поддерживая меня, но мы тут же вздрогнули и умолкли. Где-то в чаще послышался долгий протяжный вой.

Я осторожно сделал один шаг, точно боялся, что кто-то увидит, как я сдвинулся с места, и быстрым движением подкинул веток в костер. От разгоревшегося огня я прищурился. Костер жарко горел. Наверное, те же чувства испытывал первобытный человек в лагере, охраняемом пламенем костра, когда готовился противостоять угрозам древнего мира. Я попытался на слух определить, откуда исходит вой.

Вой умолк, и я услышал — а может, это мне только казалось — чьи-то осторожные шаги. Потом снова кто-то завыл — уже ближе и в другом месте.

Я заставил себя сделать еще один шаг. Моя тень, причудливо прыгая среди деревьев, напугала меня до ужаса. Вой перешел в монотонное завывание — так собаки приветствуют полную луну. В этом вое слышались мольба, обещание, и он приближался к поляне.

Раньше я уже бросал этому существу слова презрения и насмехался над ним. Теперь же не мог произнести ни звука. Может, это и к лучшему, ибо я острее соображал и больше видел. Что-то черное осторожно двигалось среди ветвей, за кустами, за которые не проникал свет от нашего костра. Мне не нужно было особенно приглядываться, я и так знал, что это такое. Я поднял дубинку над головой.

Звуки, которые исходили от существа, сделались в некоторой степени более членораздельными, хотя это никоим образом не были слова, произносимые человеком. Слов не было, но сам стон доходил до сердца. В нем слышались мольба и обещание, стоны и вздохи слились в единый звук, но обращен он был не ко мне.

Я вновь обрел способность говорить.

— Убирайся отсюда, ты, дьявол! — закричал я и швырнул дубинку.

Но только я бросил ее, как тотчас подумал, что лучше бы я этого не делал. Дубинка угодила в кусты и упала на мшистую землю. Существо замолчало. Я вдруг запаниковал и пожалел о том, что остался без оружия, и отступил к огню.

— Сьюзен, — глухо произнес я, — дайте мне другую палку. Быстрее!

Она не пошевелилась, и я стал лихорадочно нащупывать палку покрупнее в куче сухих веток. Схватив первую попавшуюся, я с беспокойством повернулся к Сьюзен.

Она по-прежнему сидела на плаще, который лежал на корне, но была вся в напряжении, точно кошка перед мышиной норой. Голову она выдвинула вперед, причем так далеко, что, казалось, ее шея вытянулась в горизонтальном положении. Ее расширенные глаза были обращены в ту сторону, откуда доносилось завывание. В них была какая-то странная ясность, точно они пронзали листья, чтобы увидеть там понимающий ответный взгляд.

— Сьюзен! — вскричал я.

Но она, казалось, так и не слышала меня. Она подалась вперед еще дальше, точно готовясь прыгнуть и побежать. И снова оттуда, где прятался тот, кто за нами наблюдал, послышалось незвериное и нечеловеческое завывание.

У Сьюзен задрожали губы. Потом с них медленно и тихо, делаясь все громче, сорвался протяжный ответный вой:

— Ууууууууууууууууу! Ууууууууууууууууу!

Палка едва не выпала у меня из рук. Она поднялась со своего сиденья медленно, но уверенно. Расправив плечи, она опустила руки, точно хотела коснуться ими земли. И снова завыла:

— Уууууууууууууууууу! Ууууууууууууууууу!

Я увидел, что она собирается пойти в лес. Сердце у меня заколотилось. Этого я не мог допустить. Я быстро шагнул в сторону девушки и встал на ее пути: