Вопрос был риторическим, и я тактично промолчал. Мордобой прямо здесь и сейчас в мои планы не входил.
— Ошибаешься. Готов спорить, что сегодня на арене больше никто не погибнет, — сказал Шершень. Увидел недоумение и заинтересованность на лице Сивого, поправился: — По требованию публики. А эту гниду стоило не просто убить — четвертовать. Ни одного дома во всем городе нет, где бы он не напакостил. Вот и радуется народ.
— Даже так? Гм… И чем же он заслужил такую всеобщую ненависть?
— Чем?! — возмущенно рявкнул Шершень. Но вспомнил, что мы не местные, остыл. — Знаете, кто он? Это же проповедник! Слово «проповедник» здоровяк произнес с такой интонацией и брезгливым выражением лица, как интеллигент в пятом колене говорит «га*но».
Сивый, похоже, не понял вообще о чем речь, а я уточнил:
— Проповедник чего?
— Вечной жизни! — Шершень говорил эмоционально, но голос понизил до шепота и даже оглянулся, словно боялся, что его слова могут услышать другие.
Сивый пожал плечами и постучал себя по лбу. Я, честно говоря, тоже не понял в чем подвох. Во-первых, — практически все известные мне религии обещают адептам загробную жизнь. Во-вторых, — помимо нескольких личностей, реально в агитации мало кто преуспел. А остальных блаженных банально изгоняли или принудительно лечили. Казнить-то зачем? С ореолом мученичества сражаться куда сложнее.
Видя, что мы не понимаем, здоровяк махнул рукой и еще разок приложился к кувшину.
— Трудно объяснить, если на своей шкуре не почувствовали. Этот тип появился в Семипалатинске еще зимой. И за полгода так сумел своими проповедями задурить народу голову, что крестьяне весной в поля не вышли. Представляете? Голодный скот в яслях ревет, земля сохнет, зерно ждет, а эти олухи целыми деревнями к Вознесению в Кущи готовятся. Только один из десяти отсеялся в срок. Если б не озимые — вообще без хлеба остались бы. Да что там поля… За все месяцы — ни одной свадьбы! А зачем, если грядет Спаситель, который отпустит все грехи, достаточно лишь покаяться? Как будто мы до этого не каялись… особенно, когда протрезвеешь.
Пока Шершень продолжал возмущаться тем, что наделал своими проповедями покойник, на арену выбежали дюжие слуги и железными крючьями утащили прочь останки. Следом за ними на манеж выскочили, — нет, не полуголые сексапильные красотки из группы поддержки, в мини юбочках и с помпонами, — уборщицы. С ведрами и граблями. Деловито присыпали сухим песком лужи крови, заскородили и так же шустро удалились. А в центр арены снова вышел распорядитель игр.
— Уважаемая публика! Согласно вашей воле, преступник понес наказание. И, как все смогли убедится, мудрый Клэопетрус не ошибся, объявив пришельца шарлатаном. Тот, кто обещал всем вечную жизнь, не смог спасти даже себя самого.
