И хлебом испытаний… - [56]

Разве так погасишь, подумал я. И тут солдаты перестали стрелять. Капитан направился к тем двоим в шляпах и пальто, туда же потянулись двое в кожухах. Издали мне было видно, как перед капитаном развернули какой-то чертеж, тыкали пальцами и размахивали руками, видимо, споря; лица у всех были темными, будто обуглились. А огонь ревел и ревел, только изредка в ровный страшный рев вмешивались пронзительные подвывы, от которых у меня начинало ломить зубы.

Капитан все махал руками — верно, доказывал шляпам свое, потом подошел к солдатам, что-то сказал, и они побежали к машине. Я, полуоглохший, потащился за ними. Безразлично смотрел, как они выгружают из кузова ящики. Тут и хлопнул меня по плечу капитан и поманил в кабину.

В кабине было потише. Капитан растер лицо ладонями, на впалых щеках показались разводья копоти. Он оглядел меня хмуро и спросил:

— Сколько метров может пройти автомобиль по прямой, если не держать за руль, как думаешь?

— А хрен его знает, — ответил я, еще не понимая, куда он клонит, — зависит от дороги. Если ровная и люфты в переднем мосту одинаковые, то метров двадцать пройдет, еще смотря по скорости.

— А если рулевое закрепить? — капитан почти всем корпусом повернулся ко мне на сиденье и сверлил своими прозрачными, словно полными талой воды глазами.

— Не знаю, не пробовал. А зачем тебе это, капитан?

— Как зачем? Мы же сюда не на экскурсию приехали. Гасить будем, — с легким раздражением, но не повышая голоса, ответил он.

— Да при чем тут автомобиль?

— A-а. Слушай. Гасить здесь нечем, кроме взрыва. А взрывчатку надо чем-то доставить к очагу. Ближе двухсот метров водителю уже опасно, понял?

— Понял, капитан, понял, — ответил я, заранее жалея тот автомобиль, который будет брошен в огонь. — Только не пройдет неуправляемая груженая машина двести метров даже с заклиненным рулевым. Любая кочка попадет под одно колесо и собьет с прямого направления.

— Ну, а сколько пройдет? — торопливо и требовательно спросил капитан. — Я, понимаешь, сам немного умею водить, но в таких тонкостях не разбираюсь. Ну, хотя бы сто метров пройдет? — Он смотрел на меня как ребенок, выпрашивающий игрушку, или так, как будто я был его начальником и от меня зависело все.

— Чего гадать, капитан? Никто таких опытов не ставил, — заражаясь его интересом, ответил я. — Давай пробовать. Какую машину они дают на убой?

— Да такой же ГАЗ-63, только постарше, но еще ничего.

— Ну, давай погрузим натурально и попробуем в сторонке, узнаем, сколько он пройдет, если за руль не держать.

— Давай. Пошли, подгоним сюда, перегрузим, — капитан открыл дверцу.

«Газон», действительно, был еще не старый, только чуть подвывал задний мост, но это не имело значения для тех полутора часов, которые ему еще оставалось жить и служить. С чувством сожаления я подогнал его и поставил рядом со своей машиной, и солдаты через откинутый борт стали перегружать ящики со взрывчаткой. Капитан стоял в кузове и сам укладывал эти добротно связанные в шип и крытые зеленой краской большие деревянные коробки. Трое рабочих приволокли большой лист трехмиллиметрового железа, согнули его пополам так, что получился небольшой шалаш. Его поставили в кузов, и по скатам шалаша капитан укладывал зеленые коробки. Я залез в кузов подсобить ему и спросил, повышая голос до крика, чтобы перекрыть рев пожара:

— Зачем шалаш? — и указал рукой на железо, уже полуприкрытое коробками.

Капитан принял от меня очередную коробку, уложил ее на железный скат и крикнул в ответ:

— Фронт детонационной волны надо направить! Кустарщина! Но, может, получится! — Он поправил фуражку и подхватил еще коробку.

Когда кузов был загружен взрывчаткой, сверху ее закидали слоем сырого грунта. И мы с капитаном сели в кабину.

— Ну, попробуем, — сказал он громко.

— В какую сторону? — спросил я, заводя двигатель.

— Давай прямо к очагу сотню метров. Заодно грунт там проверим.

Я развернулся и потихоньку, на первой передаче, врубив оба моста, новел машину в ревущую мглу, включил дальний свет фар, они не пробивали ее.

— Наскочим на что-нибудь, и хана, капитан, — усмехнувшись, сказал я и подумал: «Может, это и есть выход?» — и почувствовал идиотскую легкость.

— Нет, — возразил капитан, — не наскочим, подходы чистые. Главный инженер говорил, что здесь грунт везде твердый, да еще укатали тракторами и машинами. И до буровой почти километр.

— Да ну? — не поверил я.

— А ты думал, сколько?

— Ну, метров триста.

— Мы бы тут давно изжарились, — сказал капитан. — Давай пробовать.

— Ну, — сказал я, — быстро нельзя. Значит, вот так, на первой. Ставим постоянный газ. Считай метры, вот по крайней шкале, одна цифра — сто метров. А я буду следить за уводом. Пошли, — и я отпустил руль.

Машина пошла ровно, медленно продвигаясь вперед. Сквозь рев огненного султана я привычным ухом слышал пение шестерен в редукторе заднего моста. Чуть подбрасывало на невидимых кочках, но «газончик» шел, почти не сползая в сторону.

— Сто! — крикнул капитан.

— Прибавим газу, — сказал я, — еще сотню попробуем, — и потянул за монетку заслонки, скорость возросла, громче, отчетливее стало подвывание заднего моста. А «газон» шел и шел, уже слегка забирая влево. И мне приходилось делать усилие над собой, чтобы не схватиться за руль.