И грянул гром: 100 рассказов - [4]

Работая над «Моби Диком», я перечитал биографии Мелвилла и Жюля Верка и написал предисловие для нового перевода «Двадцати тысяч лье под водой», где сравнивал безумных капитанов, вышедших из-под пера того и другого автора. В 1964 году это эссе прочли организаторы Всемирной ярмарки в Нью-Йорке и поручили мне разработать концепцию верхнего этажа павильона Соединенных Штатов.

После павильона компания Диснея наняла меня, чтобы я помог придумать фантастические интерьеры космического корабля «Земля» для парка «Эпкот».[3] Новая экспозиция должна открыться в 1982 году. Там я умудрился втиснуть в одно здание всю историю человечества — она прокручивается вперед и назад во времени, а потом взмывает в безумную грядущую эпоху космических полетов.

И динозавров я тоже не забыл.

Всеми своими успехами и творческим ростом, каждой новой работой и новой любовью я обязан той первой детской любви к монстрам и чудищам, которую впервые ощутил, когда мне было пять, и нежно хранил, когда мне исполнилось двадцать, двадцать девять, тридцать лет.

Среди рассказов этого сборника найдется лишь один-два, написанных под непосредственным впечатлением от пережитого. Большую часть своей жизни я сопротивлялся, когда меня посылали куда-нибудь, чтобы я «впитал как губка» местный колорит, нравы аборигенов, пейзажи и настроения. Я давным-давно понял, что мыслю не прямолинейно, что большую часть работы «губки» выполняет мое подсознание и могут пройти годы, прежде чем какое-нибудь пригодное для дела впечатление всплывет на поверхность.

В молодости я одно время жил в многоквартирном доме квартала Чикано в Лос-Анджелесе. Большинство моих «латиноамериканских» рассказов были написаны много лет спустя после того, как я съехал оттуда, но есть и одно жуткое исключение. Летом 1945 года, когда Вторая мировая только-только закончилась, мой друг собрался поехать в Мехико на старом потрепанном «Форде V-8» и попросил меня составить ему компанию. Я напомнил ему об обете бедности, который меня вынудила принять жизнь. В ответ он обозвал меня трусом и спросил, почему я до сих пор не набрался смелости опубликовать три-четыре рассказа, которые прячу в столе. А прятал я их потому, что несколько журналов эти мои рассказы отвергли. Но мой друг продолжал понукать меня, и я отряхнул рассказы от пыли и под псевдонимом Уильям Эллиот отослал издателям. Почему под псевдонимом? Потому что опасался — вдруг манхэттенские редакторы видели имя Рэя Брэдбери на обложках альманаха «Страшные истории» и отнесутся к автору такого «низкопробного чтива» с предубеждением.

Итак, на следующей неделе августа 1945 года я разослал три коротких рассказа в три журнала. Двадцатого августа один рассказ принял «Чарм», двадцать первого второй рассказ одобрили в «Мадемуазель», и наконец, двадцать второго августа, в мой двадцать пятый день рождения, третий рассказ взяли в «Колльерс». В сумме мне заплатили тысячу долларов — по нынешним временам это все равно что получить по почте десять тысяч.

Я стал богачом. Или, по крайней мере, разбогател настолько, что даже не верилось. Разумеется, это был переломный момент в моей карьере, и я поспешил написать редакторам всех трех журналов, раскрыв свое настоящее имя.

Все три рассказа Марта Фоули выдвинула на соискание премии «Лучшие американские рассказы 1946 года», а один из них на следующий год получил премию имени О. Генри, учрежденную Хершеллом Брикеллом, и вышел в сборнике рассказов-победителей.

Благодаря этим деньгам я оказался в Мексике, в городке Гуанохуато, и увидел мумии в катакомбах. Это зрелище настолько ужаснуло и потрясло меня, что я едва дождался, когда мы отправимся из Мексики домой. Мне снились кошмары: будто бы я умер и оказался в этих залах смерти, среди сложенных штабелями и примотанных друг к другу проволокой мумий. И чтобы избавиться от этого ужаса, выплеснуть его, я написал рассказ «Следующий». Один из немногих случаев, когда переживания воплотились на бумаге почти сразу же.

Довольно о Мексике. Как насчет Ирландии?

В этой книге собраны всевозможные ирландские рассказы, потому что за шесть месяцев, проведенных в Дублине, я обнаружил, что почти у каждого ирландца есть множество способов уживаться с устрашающим чудовищем по имени Действительность. Можно атаковать его в лоб (жуткое дело), а можно уклоняться от ударов, пинать зверя в бок, танцевать вокруг него, сочинять песни и сказки, заговаривать зубы, заливать за воротник… Каждый из этих способов высмеивают в анекдотах про ирландцев, но любой из них неплохо работает, когда погода и политика оставляют желать лучшего.

Я узнал каждого нищего Дублина, начиная с безумных шарманщиков у моста О’Коннела, чьи пианолы перемалывают не столько мелодии, сколько кофе, и кончая шайками промокших до нитки попрошаек, которые передают единственного ребенка по кругу, так что этого малыша можно увидеть то на Графтон-стрит, то, час спустя, — у отеля «Ройял хайберниен», а в полночь — у реки. Я изучал этих людей, но никогда не думал, что стану писать о них. А потом, однажды, меня подняла с постели жажда испустить злобное рычание, и из жутких подозрений и причитаний слоняющегося под дождем неупокоенного призрака родился рассказ «Отпрыск Макгиллахи». Я также побывал в древних сгоревших поместьях крупных землевладельцев Ирландии и написал «Ужасный большой пожар в усадьбе».