И Эльборус на юге... - [6]

По мере удаления от пирамидки окрестный пейзаж все более утрачивает первоначальные черты. Обрывы сменяются осыпями. Затем — снова обрывы. Но вот плато, образующее вершину Большого Бермамыта, заканчивается. Зеленый склон круто уходит вниз. Табун на дне лощины кажется горсткой муравьев. Прямо перед глазами — Сторожевая скала.

Тремя верстами севернее

Полтора часа брел я от начала пути до вершины Сторожевой скалы. Взойдя на нее, убедился: сразу за вершиной — пропасть. Дальше идти некуда. Но зачем был весь этот долгий путь? Что общего между холстом Лермонтова и видом, открывающимся отсюда? Острозубая стенка с картины так и не встретилась. Малый Бермамыт совсем исчез за зеленой спиной плоскогорья. От величавого Эльбруса остался лишь двугорбый холмик, переместившийся к тому же справа налево. И уже совершенно иной силуэт чернеет перед нами — западный гребень Большого Бермамыта.

Иной? А ведь это на что-то похоже! Вспоминается самый первый вид. Если верхняя часть контура дальней горы подобна своему аналогу на картине, то нижняя существенно отлична. В натуре это гладкая линия, имеющая к тому же очень незначительный уклон. А на холсте — крутая зубчатая гряда. С новой точки обзора эта гряда и возникает передо мною, требуя — приглядись!

Мало-помалу происходит «узнавание». Дальний план: снеговой хребет. Средний план: холм на плато слева, основание его подчеркнуто теневой линией; пологий склон холма до «смотрового треугольника». Передний план: сам треугольник, холм слева и характерная тень от него...

Как ни парадоксально, но хочется повторить те же слова, что и на вершине Большого Бермамыта: именно здесь природа продиктовала художнику форму и взаимное расположение элементов картины.

Вспоминаются строки из лермонтовского письма: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собою порядочную коллекцию...»[30]. Теперь только начинаешь понимать: «виды» — это беглые зарисовки, наброски, эскизы, которые легли в основу работы над полотном. Собственно, чему тут удивляться? Приемом этим пользуются многие художники. Становится понятным, что вершина Сторожевой скалы — еще одна точка, откуда был «снят» очередной вид. Еще одна. Но, может быть, существовали и третья, и четвертая? Может быть, «поэтическая фантазия» имела вполне земные корни?..

Кавказский вид с Эльбрусом. Картина М. Ю. Лермонтова. 1837—1838. ИРЛИ.

Вершина Большого Бермамыта. Фото автора.

В сотне метров от вершины. Фото автора.

Со Сторожевой скалы. Фото автора.

Тремя верстами южнее

...Еще один рассвет в горах. От пирамидки на вершине — вниз по крутому склону, и через час — подножие Малого Бермамыта. Отвесные стены головокружительно вздымаются в безоблачное небо. Гигантские цирки, отделенные друг от друга мощными выступами, врезаются в скальную толщу. Обнаженные каменные пласты празднично желтеют в утренних лучах. Так вот оно, лицо Бермамыта, обращенное к Эльбрусу!

И тут, в центре ближайшего цирка, замечаю глыбу из бездны, которая изображена на лермонтовской картине. Разумеется, это вид снизу, но сомнения быть не может: вот он, узкий вертикальный выступ, заканчивающийся высоко-высоко наверху продолговатой площадкой. Как же выглядит он оттуда, сверху?

...Абсолютного сходства не было. Тем не менее, как и на лермонтовском полотне, это удлиненная скала, встающая из пропасти. На вершине ее разместятся человек двадцать, так что подходящи и размеры.

Не случайно ли это подобие? Нет, оно не случайно. Понимаешь это, когда, пройдя еще немного вдоль обрыва, чуть не проваливаешься на ровном месте в... трещину «с картины». Да, да, в ту единственную трещину посреди ровного плато, которую не удавалось найти прежде. Но, может быть, снова простая случайность? Нет, это не так. Здесь же, в нескольких шагах от трещины, еще две группы скальных выступов, которые кажутся сошедшими с холста. А западная оконечность этой вершины — площадка, черты которой и оказались, наконец, прообразом глыбы из бездны.

Однако сомнение не оставляло: почему же нельзя единым взглядом охватить подходящую по всем признакам скалу или группу скал, как это представлено на лермонтовской картине? Ответ пришел позднее. Все «вмещается в кадр», если местоположение наблюдателя будет... выше! Еще один взгляд на холст: всадник, рядом две лошади. Конечно же, и сюда, на эту вершину, Лермонтов взобрался верхом и, не сходя с коня, делал наброски.

После всего обнаруженного закономерной показалась встреча с «отдельно стоящей» острозубой стенкой внизу, на перевале, у северного подножия горы.

От натуры к образу

Да, строить полотно по эскизам — прием довольно обычный. Нас же интересует, как Лермонтов их использовал.

Взяв за основу реальность, он не только сконцентрировал ее черты. Он отбросил все, что не соответствовало образу. Степь — вот что такое вершина Большого Бермамыта. «Дорога в степь» — названы на военных картах 1830-х годов пути, ведущие на плоскогорье[31]. И, право, если бы не глубокие балки и не жуткие обрывы, которыми оканчивается плато Скалистого хребта к югу, оно ничем бы не отличалось от равнин Пятигорья.

Но разве романтический Кавказ — это степь? И Лермонтов попросту «отрезает» ее, показав самый край плато, его страшные утесы. Одновременно художник добавляет желательное. При этом мы не можем упрекнуть его: такого не бывает! Он резонно возразит: бывает! — указав на реальную деталь пейзажа в окрестностях.