И Эльборус на юге... - [5]
Неужели не было сомнений в правдоподобии легенды?
Были. В изданиях началу нашего века еще встречалось осторожное: «Справедливость требует отметить, что существующая скала... довольно смутно напоминает описанную в романе»[21]. И более решительное: «Так называемая лермонтовская скала расположена в некрасивом ущелье, где едва ли когда была нога Лермонтова»[22]. И все же позднее легенда упрочилась.
Бештау вместо Эльбруса
А между тем напрашивалось очень простое решение. Два «студеных ручья» встречались у Нарзана. И поскольку Ольховка отпадает, остается Березовка. Высота утесов здесь доходит до 40—50 саженей; можно искать тридцатисаженную скалу. Но как? Да и существует ли она вообще?
Смотрю снизу, со дна ущелья — несчетные выступы. Иду поверху — о! — сколько их, этих «треугольников»!
И все же...
Отшагав «положенные» пять верст от города, останавливаюсь у речной излучины. Мощная доломитовая стена вырастает из зеленых склонов. А теперь: «Видите ли на вершине этой отвесной скалы, направо, узенькую площадку?..»
...Наверху ждет разочарование. Площадка хотя и имеет треугольную форму, отнюдь не покрыта мелким песком, а поросла травою. Но главное — где же «Эльборус на юге»?! Где горная цепь? Кругом — пологие холмы травянистого плоскогорья. Правда, поднявшись чуть выше, мы действительно видим «золотой туман утра» и на северо-востоке — четко очерченный контур далекого... Бештау.
Дуэль Печорина и Грушницкого. Рисунок М. А. Зичи. 1881 —1891.
Здесь стоял Грушницкий?.. (Ущелье Ольховки на рассвете).
...или здесь (Скала на Березовке).
Следует заметить: писатель Д. Л. Мордовцев, впервые посетивший Кисловодск в 1879 году, высказался за путь именно по Березовке. Однако, не давая никаких определенных указаний о местоположении «дуэльного утеса» (быть может, он имел в виду тот же, что и мы) и вкладывая в уста своей привставшей на цыпочки героини восклицание: «Ах, как отсюда хорошо виден Эльбрус!»,— Мордовцев, к сожалению, выдает желаемое за действительное[23]. Ни с одной скалы над Березовкой нельзя увидеть ни Эльбруса, ни тем более снегового хребта. Ни с одной. Даже если привстать на цыпочки...
Итак, ущелье Ольховки не годится. Ущелье Березовки, казалось бы, подходит, но... Третьего ущелья здесь нет. Где же она, та самая скала?.. И тут мне слышится насмешливый голос автора «Княжны Мери»:
— Вы знаете, что такое тип? я вас поздравляю[24].
Говоря о типах и прототипах, мы обычно имеем в виду литературных героев и реальных людей, с которых эти герои списаны. Позволительно ли применять аналогичные понятия к пейзажу в литературном произведении?
Характеризуя лермонтовский пейзаж, часто приводят высказывание современника поэта и его переводчика на немецкий Ф. Боденштедта: «...он всегда и во всем остается верен природе до мельчайших подробностей»[25]. Знаменитому путешественнику П. П. Семенову-Тян-Шанскому приписывают слова: «Лермонтов был певец природы, он был поэт-географ»[26]. Цитирует академика А. Е. Ферсмана: «Описания Пятигорска и Железноводска в «Княжне Мери» можно поставить на уровень лучшего научного исследования... Он дал лучшие географические описания... района Минеральных вод, северных склонов Кавказского хребта...»[27].
Следовательно, «верность природе», необыкновенная точность очерка, «географическое описание»... А как быть, если описанное не соответствует реальности? Тогда услышим непременное: «Можно ли поверить алгеброй гармонию? Перед нами просто поэтическая фантазия!..»
Таковы два полярных подхода. Или — или.
Отложим на время теоретизирование — выводы еще придут. Пока ясно одно: описание скалы дуэли — отнюдь не географическое. Имея общие черты с реальной скалой на Березовке, «литературная» скала в целом отличается от нее. Видимо, дуэльная скала — это художественный образ, созданный писателем на основе реального объекта. Но как построен этот образ, из чего возник? Не подскажут ли нам ответ живописные работы Лермонтова?
Фантазия на темы Бермамыта
Этот небольшой холст в розовых тонах исследователи считают наиболее законченным и совершенным произведением Лермонтова-живописца. «Картина изображает вид на Эльбрус, очевидно, с Бермамыта»,— поясняет известный искусствовед Н. П. Пахомов, относя полотно к числу «выполненных безусловно с натуры»[28]. «С высот Бермамыта любовался прекрасной панорамой Лермонтов,— сообщает В. А. Никитин, автор путеводителя по горному Ставрополью.— Здесь он написал картину с видом на Эльбрус»[29].
Тридцать пять верст от Кисловодска в горы — и вот Бермамыт. Где она, та самая точка, с которой написано полотно?
Увы, точки такой не существует!
Вершина Большого Бермамыта. Ажурная пирамидка отмечает высоту 2592 метра над уровнем моря. Отсюда-то и видны основные компоненты лермонтовского пейзажа: часть плато и пропасть справа, вытянутый силуэт Малого Бермамыта впереди, за ним Эльбрус посреди бесконечной череды горных вершин. Вот как будто и «смотровой треугольник», на котором художник поместил две фигуры. Но где все то, что изображено на полотне перед этим треугольником? Где причудливая расселина, острозубая стенка слева, каменные глыбы, встающие из бездны справа? Ничего этого нет: ровное поле, мягкая трава.
