И Эльборус на юге... - [54]
...Узнав о намерении Поля по слабости здоровья оставить Петербург, Общество поощрения художников решило учредить новую литографию. Поль «изъявил готовность устроить это заведение и сообщить состоявшему несколько лет при нем помощнику печатнику Голованову все имеющиеся у него рецепты и описание составов и способов приготовления их и окончательно ознакомить его со всеми необходимыми приемами и действиями литографического искусства». Неожиданно Голованов умер, и пришлось «по неимению в виду другого знающего дела литографа-печатника предположение об учреждении литографии вовсе отменить»[297].
Между тем здоровье Поля пошло на поправку, отъезд был отложен. Вскоре генерал Клейнмихель пригласил его на высокооплачиваемую должность в Главное управление путей сообщения.
29 июня 1844 года, «желая дать литографии должное устройство и способ к более успешному и отчетливому исполнению дела», царь назначил старшего художника Поля директором[298]. Вспомнив подпись внизу нашего портрета («К. Поль директ.»), понимаем, что он был напечатан не ранее этого числа.
Резюмируем.
Оригинал портрета мог быть нарисован Шведе с натуры в конце мая — начале июля 1841 года на Кавказских минеральных водах. Литографированная копия изготовлена петербургским заведением между 29 июня 1844 и 1 мая 1853 года.
Оставить без последствий
Каким образом казенное заведение, предназначенное для выпуска «Исторического описания», напечатало портрет Лермонтова? Не было ли это из ряда вон выходящим событием?
Нет, не было.
«Настоящий размер литографии и средства оной позволяют возможность, не прерывая обыкновенных ее занятий, не упускать из виду изданий, от которых можно было приобресть верную выгоду»,— рапортовал директор Поль главноуправляющему Клейнмихелю[299].
Из архивных дел выясняется: время от времени в работе над «Описанием» возникали перерывы «из-за недоставления нужных оригиналов». Начальство било тревогу: «Художники остались решительно без всяких занятий». К тому же издание получалось не слишком прибыльным. Частные заказы помогали поправить финансы, принося более половины выручки. Предполагалось даже «для поощрения господина Поля при исполнении частных заказов и увеличения доходов предоставить в пользу его от чистой прибыли 25 процентов, а художникам, участвовавшим в исполнении тех заказов, 5 процентов»[300].
Портрет Лермонтова, выпущенный литографией, непременно должен упоминаться в ее бумагах — так представлялось вначале. Разветвленная система деловой переписки поддерживала это представление. В ленинградском архиве мне удалось обнаружить «Правила» 1846 года, согласно которым каждый заказ надлежало регистрировать в ежемесячных ведомостях, годовых отчетах, а также в семи различных журналах и шнуровых книгах, скрепленных сургучной печатью[301]. Оставалась самая малость: найти эти книги. Но... «Правила» оказались всего лишь проектом, который никто не спешил воплощать.
Три года спустя ревизоры сетовали, что «не могли получить в свое время от директора г. Поля отчетливых сведений для внесения в те книги». Заведение интенсивно работало, выпуская громадный объем печатной продукции, а проект продолжал странствовать из канцелярии в канцелярию, порождая периодические и невразумительные отписки. Наконец, в 1856 году начертали резолюцию: «За передачею литографии в военное ведомство приказано оставить без последствий»[302].
Вот почему все поиски перечня частных заказов были тщетными! Перечень оставался неведомым для нас точно так же, как в свое время для Департамента ревизии ГУПС.
Не отыщутся ли сведения о портрете в личных бумагах директора? Не поможет ли нам изучение биографии Карла Поля?
Снова двойники
Когда вместо одного живописца Шведе возникли трое,— ну что ж, бывает. Когда такое повторилось с литографом Белоусовым,— стало немного не по себе. Но когда в довершение начал «раздваиваться» художник Карл Поль!..
Впрочем, судите сами.
«Поль, Карл Иоганн (Ch. Pohl), живописец и печатник литографий. Родился в Риге в 1812 году, умер в Санкт-Петербурге 19 декабря 1881 года»,— читаем в Русском биографическом словаре. Упомянув о деятельности Поля-печатника в контакте с Обществом поощрения художников в 1840—1845 годах, словарная статья поясняет: «После этого он представил в Академию художеств исполненные им работы по живописи цветов и плодов, на масле и акварелью, прося удостоить его звания художника. В 1848 году был удостоен искомой степени, получив предварительно увольнение из Рижского цехового общества. В 1850-х годах состоял уже директором литографии ГУПС. Кроме того, написал десять картин для воспроизведения их мозаикою в Старом Эрмитаже; занимался также и реставрациею картин»[303].
Литограф и в то же время живописец цветов и плодов? Несколько настораживающее сочетание. Архивы помогают исподволь разобраться во всем.
«Прошу о выдаче мне свидетельства об удостоении меня званием художника, дабы я мог беспрепятственно заниматься художеством без притеснений со стороны полиции.— Карл Иоганн Поль»[304]. Эти строки из документа 1848 года ни в коей мере не соответствуют личности, профессии и должностному положению литографа-печатника.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.
Книга писем 19-летнего командира взвода, лейтенанта Красной Армии Николая Чеховича, для которого воинский долг, защищать родную страну и одолеть врага — превыше всего. Вместе с тем эти искренние письма, проникнуты заботой и нежностью к близким людям. Каждое письмо воспринимается, как тонкая ниточка любви и надежды, тянущаяся к родному дому, к счастливой мирной жизни. В 1945 году с разрешения мамы и невесты эти трогательные письма с рассуждениями о жизни, смерти, войне и любви были изданы отдельной книжкой.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.