И Эльборус на юге... - [53]
Лев Александрович Белоусов — сын гравера (а точнее, «словореза»), служившего в Депо карт и преждевременно сошедшего в могилу от чахотки. Сыну было тогда десять лет; его приняли в военно-сиротское отделение инженерного корпуса. Затем — учебный саперный батальон, откуда выпущен 21 января 1827 года кондуктором (унтер-офицером) в Собственную чертежную генерал-инспектора по инженерной части великого князя Михаила Павловича (брата царя). В апреле 1833-го произведен в прапорщики, 24 октября 1836-го уволен от службы «по домашним обстоятельствам»[288].
Основное занятие в течение десятилетней службы — литографии для обширнейшего «Собрания мундиров российской армии». Надо пояснить, что в числе «живописцев и рисовальщиков форм» состояли превосходные мастера. Каждый лист, изображавший пеших или конных воинов, был подлинным произведением искусства. Часть оттисков выпускалась в раскрашенном, или, как тогда говорили, «иллюминированном» виде. Белоусов был учеником и последователем знаменитого А. О. Орловского и его помощника С. П. Шифляра. Советский искусствовед отмечает: «Для Белоусова особенно характерно стремление придать «рисункам форм» жанровый характер. Он прекрасно умеет изображать не только отдельные фигуры, но и группы войск, самую солдатскую массу»[289].
В чем же причина отставки тридцатилетнего рисовальщика, который «за оказываемое постоянное усердие и прилежание был ежегодно награждаем»? О ней узнаем из архива Академии художеств. Там сохранилось дело «о позволении посещать лекции анатомические и теории изящных искусств отставному подпоручику Белоусову, оставившему службу единственно для изучения живописи и посещающему академический натурный класс». 21 января 1837 года позволение было дано[290].
Неудовлетворенность службой заставила Белоусова еще до выхода в отставку наладить связь с Обществом поощрения художников, по заказам которого в 1834—1835 годах он налитографировал эстампы с картин Рафаэля и Кипренского, а в 1837—1839-м — тридцать два больших листа с оригиналов И. С. Щедровского, которые составили «Сцены из русского народного быта». Альбом имел шумный успех.
Вероятно, заказы Общества материально не обеспечивали художника. 27 июля 1840 года он определяется в Департамент военных поселений во Временную литографию по изданию «Исторического описания одежды и вооружения российских войск». Получает чин коллежского регистратора, затем губернского секретаря.
Несколько забегая вперед, сообщу дату из архивного формуляра: Белоусов был «уволен от занятий по литографии» 1 мая 1853 года[291]. Отсюда практический вывод для нас: портрет с оригинала Шведе рисован им не позднее этой даты. И не ранее... Впрочем, другую крайнюю дату назову чуть позже.
Литография у Измайловского моста
Качество эстампов зависело не только от искусства рисовальщика, но также от оборудования, красок, сорта бумаги и — в значительной мере — от тонкостей технологии, которые часто являлись секретом того или иного мастера-печатника.
Многотомное «Описание» готовилось к печати по «высочайшему повелению», средств не жалели. «Имея в виду, чтобы рисунки составили издание во всех отношениях отличное, предлагается приобрести покупкою в Париже литографические принадлежности на сумму 10 тысяч рублей серебром»,— читаем в архивном рапорте 1838 года[292]. Вскоре пароход доставил новые прессы, инструменты, тюки с бумагой. Покупки совершались затем регулярно.
Ответственным за выпуск «Описания» был директор департамента генерал-адъютант Клейнмихель. Перейдя в Главное управление путей сообщения и публичных зданий (ГУПС), он перевел туда весь штат и оборудование Временной литографии. С 26 февраля 1844 года рисовальщик Белоусов и его коллеги стали ходить на службу по новому адресу: дом Успенской у Измайловского моста[293] (ныне № 1/122 на углу Измайловского проспекта и набережной Фонтанки). Тогда-то в документах и появляется новое имя: «старший художник Поль, определенный для управления литографиею в искусственном отношении».
Поль был приглашен в русскую столицу Обществом поощрения художников. «В Санкт-Петербурге до сих пор чрезвычайно ощутителен недостаток хорошего литографического заведения. Мы имеем отличных рисовальщиков, имеем множество материалов для изящных изданий, имеем и все к тому средства; но неуверенность в получении посредством литографирования хороших оттисков останавливает иногда самые полезные предприятия. Небольшое число наших литографических заведений находится на весьма невысокой еще степени совершенства»,— отчитывался Комитет Общества в 1838 году[294]. А уже два года спустя — другая картина: «К изящности литографий, издаваемых от Общества, много содействует находящийся ныне здесь и состоящий под покровительством Общества литограф-печатник Поль, которого Комитет в продолжении истекшего года постоянно занимал полезными работами, всегда им исполненными с отличным успехом»[295].
Именно в литографии Поля был изготовлен самый первый портрет Лермонтова (по горбуновской акварели), с которым познакомились широкие круги читателей: он прилагался к январской книжке «Отечественных записок» 1842 года
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.
Книга писем 19-летнего командира взвода, лейтенанта Красной Армии Николая Чеховича, для которого воинский долг, защищать родную страну и одолеть врага — превыше всего. Вместе с тем эти искренние письма, проникнуты заботой и нежностью к близким людям. Каждое письмо воспринимается, как тонкая ниточка любви и надежды, тянущаяся к родному дому, к счастливой мирной жизни. В 1945 году с разрешения мамы и невесты эти трогательные письма с рассуждениями о жизни, смерти, войне и любви были изданы отдельной книжкой.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.