...И другие глупости - [3]
ПРЕПЯТСТВИЕ ПЕРВОЕ
Мышка
А вот делать этого, конечно же, не стоило. Я имею в виду — знакомить Мурку с Мышкой. Потому что Мурка — это что-то одно, а Мышка — что-то совсем другое, и это что-то одно с этим чем-то другим абсолютно не монтируется. А отдуваться мне. Мурка претендует на звание моей лучшей подруги. И Мышка претендует на звание моей лучшей подруги. И между собой они все время собачатся по этому поводу и выясняют, кто из них лучше. Приходится держать нейтралитет и сдерживаться, чтобы не запустить в них ботинком. Конечно, я могла бы загордиться: две столь неординарные личности имеют на меня такие внушительные виды! Но эти их виды совершенно измотали меня как физически, так и морально. Я от них устала, честное слово! Большая удача, что мы с Мышкой живем в Москве, а Мурка — в Питере, и ее присутствие в нашей жизни более-менее пунктирно. Телефончики, правда. Разговорчики. Но разговариваю я с ней все-таки без Мышки под боком, а Мышке потом можно не докладывать, что мы с Муркой вчера провели у телефона три с половиной часа. Но вот что удивительно: за те годы, что Мурка с Мышкой не могут меня поделить, а лет этих накопилось немало, штук двадцать, они тоже стали лучшими подругами. И друг без друга жизни не мыслят. Хотя — надо смотреть правде в глаза — друг с другом тоже.
Мурка у нас — вся порыв. Мурка одновременно моет голову, говорит по телефону, звонит, ест, читает, шпыняет нас с Мышкой, выбегает из дому, бежит к метро, забывает дома сумку с ключами, бежит обратно, читает лекцию, забывает, что уже прочитала, читает еще раз, спохватывается, обнаруживает, что у нее сидит английская группа, а совсем не группа по психологии, переключается на английский, выбегает с лекции, бежит в театр и там сидит на первом ряду, засыпая в самых драматических местах и всхрапывая. Мурка — большой педагог. В питерском университете культуры она читает лекции по психологии и преподает английский. Английский она никогда не учила, а по психологии закончила ускоренные курсы, после которых слегла с нервным стрессом и требовала у врачей, чтобы они выслушивали всякую ерунду про ее детство, после чего она, Мурка, будет им говорить, как ее лечить.
Мышка у нас — вся покой. Мышка полдня загружает стиральную машину, а потом полдня думает, как будет чистить к ужину картошку. Мышка — домохозяйка. Иногда ей хочется дать пинка под зад, чтобы она энергичней двигалась по жизни. Но Мышке энергия ни к чему. Ей и так хорошо.
С Мышкой у нас общие детские воспоминания. Помпоны на цигейковых шубах. Гипсовый пионер с горном во дворе. Пошли в дом семь! Будем с горки кататься! Спускайся на второй этаж, посидим на подоконнике, я тебе расскажу, как целовалась с Вовкой из 5 «Б». Подоконник был широкий, как раскладной диван, а мы маленькие. Мы забирались на него с ногами и утыкались носом в стекло. За стеклом своей негритянской жизнью жили негры. Негры ели, пили, раздевались, качали детей и танцевали свои негритянские танцы. Там, в доме напротив, располагалось какое-то общежитие. Штор негры не задвигали, и мы думали, что они едят, пьют, раздеваются, качают детей и танцуют свои негритянские танцы специально для нас. Мы тогда не знали, что они не негры, а африканцы. Мы тогда много чего не знали. Знали только, что сидеть вдвоем на подоконнике, уткнувшись носом в негров, — лучшее занятие на свете. Потом помпоны кончились, и горки, и негры, и Вовка из 5 «Б» куда-то испарился, а Мышка — нет, не испарилась. Получается, что она мне досталась в наследство от детства. Ничего у меня от детства не осталось. Только родители и Мышка. И у нее тоже — только родители и я. Когда мы учились в седьмом классе, мои родители поменяли квартиру, и мы с Мышкой разъехались в разные концы Москвы. А через несколько лет встретились снова — взрослыми тетеньками, от которых давно со всех ног убежала первая любовь. Вторая, впрочем, тоже. Мы с ней столкнулись в метро, и в первое мгновение я Мышку даже не узнала. Она всегда казалась мне ужасно взрослой, быть может, потому, что говорила чуть-чуть руководящим голосом. А тут передо мной стояло крошечное существо с пушистой одуванчиковой головой.
— Мыша! — потрясенно сказала я. — Это ты?
— Это я, — солидно сказал одуван. — Ты знаешь, Мопс, негры съехали. Одна я осталась.
Мы поглядели друг на друга, оценили, раскрыли рты и поняли, что нам есть что сказать друг другу не только по поводу общего детства. Мы с Мышей даже работали одно время вместе. Сидели в редакции одной газетки, которая мнила себя очень литературной и печатала рассказики каракалпакских писателей. Стучали на машинках. Устраивались мы туда по рекомендации одной моей подружки, у которой любовник работал в этой редакции в отделе прозы малых народов Закавказья, что Мышку впоследствии и сгубило. Но это — отдельная история. Так вот, на работу нас взяли сразу — машинистки все-таки профессия дефицитная. Выходим мы из редакции в весьма радужном настроении и на выходе натыкаемся на молодого человека. Молодой человек довольно невзрачный, какой-то монохромный, в том смысле, что все серое — пальто, брюки, волосы, глаза, нос, рот и даже ногти. Невзрачный, но томный. Молодой человек смотрит в сторону и говорит в пространство:
Мышка, Мурка и Мопси.Три весьма современные молодые женщины, на наш отечественный лад разыгрывающие собственную комедию под названием «Секс в большом городе», а иногда — «Выживание в большом городе».Одна, перестав быть примерной женой, читает лекции горстке восторженных пенсионеров...Другая, в неуемном желании прославиться, во что бы то ни стало хочет пробиться на попсовый Олимп...Третья... то, что делает третья, — неописуемо!..Читайте. Смейтесь... над собой!
«Мадам танцует босая» — первый из серии проникновенных и захватывающих ретророманов Ольги Шумяцкой и Марины Друбецкой. Авторы пишут о России, в которой длится Серебряный век, кинематограф и фотоискусство достигают расцвета, в небе над столицей плывут дирижабли, складываются чьи-то судьбы и разбиваются чьи-то жизни.В основе сюжета — любовный треугольник: гениальный кинорежиссер Сергей Эйсбар, в котором угадываются черты Сергея Эйзенштейна; юная раскованная фотоавангардистка Ленни Оффеншталь и кинопромышленник Александр Ожогин.
Захватывающий рассказ о России, которой не было… 20-е годы прошлого века, большевистский заговор раскрыт, стране удалось избежать революционных потрясений. Однако мятежные страсти XX столетия разыгрываются на площадке кинематографа — новейшего и грандиозного искусства, оказавшегося в эпицентре событий эпохи.В романе «Продавцы теней», словно в неверном свете софитов, затейливо переплетаются жизнь и киноистории, вымысел и отражение реальности — строительство «русского Голливуда» на Черноморском побережье, образы известнейших режиссеров и артистов.
Талантливая фотоавангардистка Ленни Оффеншталь пытается залечить душевные раны — снова любить и быть любимой. У нее был жаркий, страстный роман с известным режиссером Сергеем Эйсбаром (в котором угадывается Сергей Эйзенштейн), а теперь на нее засматривается мятежный поэт Новой России… Маяковский!Сердце Ленни как воздушный шар. Ветер перемен гонит его то в одну сторону, то в другую. А счастье так близко…
Мурка, Мышка и Мопси, с которыми читатель познакомился в книге «…И другие глупости», на сей раз решили пуститься в путешествие по Италии. За восемь дней они не только потеряют вещи, перепутают поезда, приедут не в тот город и попадут на подпольный маскарад, но и встретят восемь очень разных мужчин. Однако поиски идеала не увенчаются успехом. А дома, в России, героинь будут ждать слегка подзабытые, но любящие мужья.
Может ли любовь юной девочки-институтки Зины Ведерниковой, наивная и смешная в глазах прославленного московского поэта Юрия Рунича, длиться годами и вырасти в настоящее сильное чувство? Став известной всему миру актрисой немого кино, музой дадаистов и авангардистов, Зина, превратившаяся в блистательную Иду Верде, сохранит в сердце образ своего возлюбленного. Вызовет ли она ответное чувство, бросив к его ногам свою славу?..
Популярный французский писатель Паскаль Рютер — автор пяти книг, в том числе нашумевшего романа “Сердце в Брайле”, который был экранизирован и принес своему создателю несколько премий. Как романист Рютер знаменит тем, что в своих книгах мастерски разрешает неразрешимые конфликты с помощью насмешки, комических трюков и сюрпризов любви. “Барракуда forever” — история человека, который отказывается стареть. Бывший боксер по имени Наполеон на девятом десятке разводится с женой, чтобы начать новую жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть для детей младшего школьного возраста. Эта небольшая повесть — странички детства великого русского ученого и революционера Николая Гавриловича Чернышевского, написанные его внучкой Ниной Михайловной Чернышевской.
В книге собраны самые известные истории о профессоре Челленджере и его друзьях. Начинающий журналист Эдвард Мэлоун отправляется в полную опасностей научную экспедицию. Ее возглавляет скандально известный профессор Челленджер, утверждающий, что… на земле сохранился уголок, где до сих пор обитают динозавры. Мэлоуну и его товарищам предстоит очутиться в парке юрского периода и стать первооткрывателями затерянного мира…
В книгу вошли повести и рассказы о жизни подростков. Автор без излишней назидательности, в остроумной форме рассказывает о взаимоотношениях юношей и девушек друг с другом и со взрослыми, о необходимости воспитания ответственности перед самим собой, чувстве долга, чести, достоинства, любви. Рассказы о военном времени удачно соотносят жизнь нынешних ребят с жизнью их отцов и дедов. Издание рассчитано на массового читателя, тех, кому 14–17 лет.
Умерший совсем в молодом возрасте и оставивший наследие, которое все целиком уместилось лишь в одном небольшом томике, Вольфганг Борхерт завоевал, однако, посмертно широкую известность и своим творчеством оказал значительное влияние на развитие немецкой литературы в послевоенные годы. Ему суждено было стать пионером и основоположником целого направления в западногерманской литературе, духовным учителем того писательского поколения, которое принято называть в ФРГ «поколением вернувшихся».
От Джози уходит муж. И ей кажется, что ничего ужаснее быть не может. Но жизнь идет своим чередом, и ей предстоит отправиться за океан — в Америку, на свадьбу своей сестры. Впервые она уезжает из дома так далеко и одна. За это недолгое путешествие ей предстоит многое понять и переоценить, а еще — встретить новую любовь.
В жизни благополучного музыкального журналиста Дейва Хардинга наступает черная полоса: его жена теряет ребенка, закрывается журнал, в котором он работает… Дейв устраивается в журнал для девочек-подростков, где с успехом разрешает проблемы, терзающие юных читательниц. Но письмо от тринадцатилетней Николы, считающей себя его дочерью, ставит неразрешимую проблему перед ним самим…
Вэлери Райан, в прошлом преуспевающий психотерапевт, примерная жена и заботливая мать, вынуждена смириться с необходимостью развода. Но если бы муж ей только изменял… Подозрения множатся, самые страшные догадки подтверждаются. Найдет ли В. достойный выход из сложившейся ситуации? В своем дневнике она с обескураживающей прямотой фиксирует все сколько-нибудь значимые этапы семейной драмы, которая в ее изложении становится похожей на трагикомедию.Иронический роман о современных горожанках.
Главная героиня романа Фрэнки менее чем за неделю теряет все: хорошую работу, милую квартирку в престижном районе Лондона и обожаемого жениха, с которым надеялась вскоре пойти под венец. Из любимой, преуспевающей женщины она внезапно превращается в рядовую неудачницу почти без гроша в кармане. От отчаяния Фрэнки решается на нетривиальный поступок: собирает вещички и улетает к своей приятельнице в Лос-Анджелес. Это история о том, какие подарки преподносит жизнь, если ее не бояться и ей доверять, — одним словом, если жить экспромтом.