«И дольше века длится век…» - [325]

!

Так и только так надо готовить творческие кадры! Ранняя специализация – основа основ. Так было в древности, так было в Средние века, и именно такое отношение к творчеству привело к триумфу эпоху Возрождения.

Н.Н. Сотников. Напоследок

…Хабаровск, конец августа 1966 года. Прощаюсь со своими друзьями-товарищами и жду автобуса в аэропорт. Вдруг мне навстречу степенно движется тогда – прозаик и очеркист, а в годы Второй мировой войны – представитель ТАСС в Харбине и первоклассный советский разведчик масштабов Рихарда Зорге Всеволод Никанорович Ива́нов, с которым мы за мои два хабаровских месяца практики на радио и в газете «Молодой дальневосточник» сумели не только познакомиться, но и подружиться. Иванов – достопримечательность всего города: его знают и ценят библиотекари, сотрудники вузов, конечно же, журналисты…

Всеволод Никанорович подходит ко мне: «А я в эту пору, как всегда, – из библиотеки! Много, очень много интересного сегодня нашёл и освоил. Кое-что прямо в текст моей новой книги о Пушкине пойдёт. А вы, я вижу, уже – домой. Кончилась практика. Ну, что ж, не забывайте нас и меня, надеюсь. Немало у нас с вами интересных бесед по вечерам было… Так вы куда: сразу в Ленинград или же сперва в Москву, к отцу?.. Батюшке кланяться велите[181]! Мы с ним во время его приездов в Хабаровск славно подружились. Вообще-то вам, Николай Николаевич, очень повезло, что у вас такой отец, а ему, я думаю, – что у него такой сын».

1978–2016

Москва – Ленинград

Николай Ударов. Через весь двадцатый век. Три поэмы об отце

Гоголь-моголь. Моя октябрьская поэма

… и революционная мелодия —

ведущая мелодия моя.

Евгений Евтушенко

Они ехали долго

в ночной тишине

по широкой украинской степи.

(Из песни «Там, вдали за рекой»)

«Мандат

Дан сей Сотникову Николаю в том, что он действительно является Военкомом санпоезда № 2234.

Тов. Сотникову разрешается бесплатная подача телеграмм с надписью «Военно-срочная», право разговора по прямому проводу, ношение и хранение холодного и огнестрельного оружия системы «Браунинг» № 269487, проезд в штабных, воинских, делегатских и санитарных поездах.

Все революционные, военные и гражданские власти обязаны оказывать тов. Сотникову всяческое содействие при исполнении возложенных на него по службе обязанностей.

Вышеизложенное подписями и приложением печати удостоверяется»[182].

– Нет, подожди, послухай, комиссар!

Нам эти яйца не проходят в глотку.

Мои бы их не видели глаза.

Эх, размочить бы эти яйца водкой!

У нас же, комиссар, горилка есть.

Я сам ходил смотреть… для интереса…

– Пора бы знать тебе, Сивенко, честь!

Взята была горилка для компресса!

У нас пока имеется запас,

но только лишь для медицинских целей.

Вот плохо с разносолами у нас.

Ты прав, что яйца поезд одолели!

Хоть ты вовсю стараешься, начпрод,

всё досыта не накормить санпоезд.

А что без аппетита ест народ,

я сам, сказать по правде, беспокоюсь.

Ты ведь из местных. Сделаем привал,

ну, где-нибудь большую остановку.

Как эти яйца в прошлый раз достал,

достал бы хлеб да проявил сноровку!

Бойцам израненным неплохо бы сальца

(хотя бы чисто в медицинских целях!),

да рушников, да свежего сенца!

Итак, тебе приказ – узнать о ценах!

И вот санпоезд красный дальше мчит —

в июль, по украинскому раздолью.

Какое – «мчит», какое там «летит»!..

Пришли слова о скорости невольно.

Давно уж на исходе уголёк.

Дрова пошли почти сырые в дело…

– Юхримыч, побыстрее б ты не мог?

Волам, и тем догнать нас захотелось!

– А-а, комиссар! Ты как сюда попал?..

По крышам, говоришь, прошёлся?

Ты лучше бы кого-нибудь послал.

Смотри-ка ты, какой циркач нашёлся!

– А я и впрямь работал циркачом.

Бродячий цирк к нам приезжал в Полтаву.

Я в жизни не жалею ни о чём —

всё, что узнал,

всегда со мной по праву.

Я стопудовых гирь не поднимал,

не стал я и воздушным акробатом,

но фокуснику часто помогал

и честно получал свою зарплату.

Он выходил и громко объявлял:

«Почтеннейшая публика! Я знаю

“Войну и мир” (я книги раздавал…).

Из головы, на память прочитаю

любой отрывок из любой главы.

Страницу и строку мне называйте.

Я буду вам роман читать, а вы

меня по этим книгам проверяйте!»

Ну, а потом – аплодисментов шквал!

Успех такой самим борцам не снился!

Я фокуснику так и помогал,

и наш секрет ни разу не раскрылся.

– Чего-то я, Микола, не пойму!

Роман огромный – наизусть и с ходу!

И как же помогать ты смог ему,

когда такая в цирке тьма народу?

– А тут, Юхримыч, очень прост секрет:

у фокусника воротник с оглоблю.

Он в шаровары толстые одет,

в которых провод увидать попробуй!

Обыкновенный телефонный шнур.

Наушники внутри, под кружевами.

Не воротник – а целый абажур!

С огромными сорочка рукавами.

И тут секрета нет, ответ простой.

Пусть публика теряется в догадках!

Роман в рукав не спрятать – он большой,

зато в рукав уместятся закладки!

А дальше этот провод шёл в туфлю,

где на подмётке был контактик медный…

– Я со́ смеху помру, не утерплю

Ну, угодил своею сказкой мне ты!

А то стоишь, воюешь с мелкотой:

помощник с кочегаром – неумехи!

Пусть отдохнут! Постой ещё со мной.

…А были в этом проводе помехи?

– Нет! Слышимость отличная была.

Шнур под ковром катился за арену.

Ответ страница каждая ждала —

я так сидел, чтоб слышать зал и сцену.