И был мне сон - [9]
В дремах смутных не раз
мы встречались, в ладони ладонь.
А в прошедшей ночи без тебя был мне сон,
одинок, я слонялся устало,
не заметив, как стало
ледяным одеяло.
Запечатал с тоскою слезницу разлуки.
Мои струны тихи,
неподвижны колки,
и закат в переулках,
где бродили мы с девой,
озаряет лишь старое древо.
Не сбылось то, что грезилось мне, –
прогуляться с тобою в челне.
Хуайнаньские песни>103 – допеты…
Но луга вновь цветами одеты.
И в пути я опять,
только слез – не сдержать.
Цветка прелестного нет боле у эстета.
Мелодия «Гэ си мэй лин»
Зимой года бин-чэнь>104 покинув Уси>105, я написал эту аллегорию
Цветка прелестного нет боле у эстета.
Унес поток,
упала тень, отгородив от света.
Где отыскать мой перл-цветок?
Под плеск весла ты тучкой сна слетела
на миг ко мне…
Вотще ищу, гора осиротела,
лишь зимородок плачет о весне.
Весла колышут кувшинки.
Мелодия «Цин гун чунь»
В последний день года синь-хай>106 я простился с Затворником Каменистого озера>107 и направился в Усин>108. Снежной ночью миновал Радужный мост над рекой Уцзян. […] А через 5 лет зимой мы с Юй Шанцином, Чжан Пинфу и почтенным Гу Пяо>109 поплыли от гор Фэн и Юй>110 к реке Лян>111. Прошли по реке Усун мимо остывших гор, тянувшихся к горизонту, в полночь наорались в пролете Радужного моста. Звезды смещались вниз, рыбаки зажгли фонари. Мы дрожали в порывах северного ветра, и вино не могло согреть. Почтенный Пяо завернулся в одеяло, а мы принялись сочинять стихи и петь их…
Весла колышут кувшинки,
плащ намочили дождинки,
небом владеет вечерняя грусть.
К чайкам тянусь.
Дружески машут ответно,
но улетают от странника к веткам.
Что ж, возвращусь
в сиром челне в эту муть,
тучи клубятся, как дым…
Встретиться тяжко с былым,
горы – как будто сурмленые брови,
больно до крови.
В знобкой речушке весенних цветов,
старец, сплясать я готов
или напеть. Да кому?
Радужный мост заката,
челн мой уходит во тьму –
вот вам и жизни трудная страда.
Опохмелюсь – и вперед,
думой томясь.
Может, сережка твоя блеснет?
Где ты сейчас?
Грустно к перилам склонился старик:
был я с тобой – лишь миг.
Тоска юйсинева стиха.
Мелодия «Цитянь лэ»
В год бин-чэнь>112 мы с Чжан Гунфу, бражничая в доме Чжан Дакэ>113, услышали пение сверчка под стеной. Гунфу решил, что надо написать об этом стихи и спеть их. Он закончил первым, и станс был прекрасным. Медитируя, мы бродили по жасминовому саду, смотрели на осеннюю луну и сочиняли. Сверчков в городе именовали «подгоняющими ткачих» и устраивали для них состязания. Любители отваливали за сверчка по 200-300 тысяч монет и держали в коробах, украшенных слоновьей костью.
Тоска юйсинева стиха>114
на грусть похожа шепотка
цвирикающего сверчка
везде – от влажных врат дворца
до мшистых камней студенца.
Его кручина столь грустна,
что сирой ночью не до сна
ткачихе у станка>115.
Средь гор, что на картине в спальне,
она совсем одна, и так душа печальна!
Но отчего капель за тьмой окна
созвучна стрекоту сверчка
и стуку мерному валька?
Встречают осень с ним в корчмах
и под луною во дворцах –
везде, где на душе лежит тоска.
Об этом – строки древнего стиха>116,
и лишь голыш наивный у плетня
смеется, увидав сверчка.
А уж моя печальная струна
тем более горька.
С другом взяли зелья жбан.
Мелодия «Юэся ди»
С другом взяли зелья жбан,
за ночь слива вдруг опала –
ливень, ветер, ураган.
Где-то птичка щебетала.
Нежный пестик поклевала
и из сада улетела.
Всех весна изящно приодела,
только, сделанные мастерски,
разлохматились стежки,
облетели бусинки-цветки.
Крепко заперты врата,
не войти уж мне туда.
Вот
здесь мы и гуляли,
к иве тут уздечку привязали,
попугай меня как будто признаёт.
От былого сна очнулся я,
где ты, тучка легкокрылая моя?
Расспроси, поэт, касатку под стропилами –
где она сейчас, танцорка милая?
Знать юнцу бы ране,
что любовь обманет
и весна пустою станет>117.
Одиннадцатой ночью новогоднего месяца любуюсь фонарями.
Мелодия «Чжэгу тянь»
Народу просто тьма на площадях,
все ждут парада фонарей, ржут кони.
Седой анахорет, один, изгоем
тащу девчушку на своих плечах.
И фонарей немало,
и так луна сияла…
Но старцу грусть то, что юнцу – отрада.
На берегу прохладно к ночи стало,
гулякам, видно, расходиться надо>118.
И был мне сон на Новый год.
Мелодия «Чжэгу тянь»
Теченью Фэй-реки>119 предел не ведом…
Зачем взлелеял я любви неволю?
Уж не такой, как с давнего портрета,
вошла ты в сон, разбитый птичьим воплем.
Весна не расцвела,
а голова бела,
в разлуке долгой даже боль ушла.
Но чьей-то волей в праздничной тиши
летят друг к другу наши две души.
В первый вечер новогоднего Праздника фонарей остался дома.
Мелодия «Чжэгу тянь»
Фонарики готовили вчера,
не замечая, что уж зреют почки.
А вот сегодня погулять пора,
да, кажется, похолодало к ночи.
И занавесь недвижна,
луна все ниже, ниже…
Любовь моя осталась в стансах давних.
Фонарик-лотос гаснет близ утра,
а за окном – соседкин смех забавный>120.
В шестнадцатую ночь нового года вышел из дома.
Мелодия «Чжэгу тянь»
В блудилище вдоль тракта все зашторено,
там тысячи свечей колышат тьму.
Влететь туда бы ветерком задорным!
Поймут ли, что я был и есть – Ду Му>121?
Всяк в эту ночь
побуйствовать не прочь!
К утру по персикам пройдет весенний бум,
гуляки разбредутся, стихнет шум.
Луне одной поверю грусть тоскливых дум