И будет рыдать земля. Как у индейцев отняли Америку - [38]

В два часа пополудни индейцы атаковали снова. Среди нападавших выделялась женщина средних лет – шайеннская вдова-смертница, которая, скорбя по мужу, искала гибели в бою. Четырежды она, запевая песню смерти, бросалась на остров, но в конце концов, растеряв пыл, вернулась на хребет, откуда наблюдали за битвой сотни женщин и детей. Когда индейцы в четвертый раз свернули атаку, рассерженный предводитель напомнил своим воинам об отваге вдовы: «Что же вы за мужчины, – вскричал он, – если женщина и та храбрее вас?» Пристыженные индейцы провели еще две атаки на остров, но благодаря карабинам Спенсера разведчики успешно отразили обе.

Римский Нос в атаках не участвовал и не высовывался со стоянки до середины дня. Великий воин был безутешен: судя по всему, магию, от которой зависел его успех в битве, разрушил некий неверный поступок. «В лагере лакота на днях случилось что-то, как мне сказали, недопустимое, – сообщил он Высокому Быку. – Хлеб, который я ел, был снят с глиняной сковороды чем-то металлическим. Поэтому я не иду в атаку. Если я ввяжусь в сражение, меня наверняка убьют». Как раз тогда, когда Римский Нос разъяснял причины утраты магии, к нему подскакал разъяренный предводитель: «Вот, значит, где он, Римский Нос, без которого мы пропадаем! Отсиживается за холмом! Ты не видишь, как гибнут твои люди? Все, кто сейчас бьется там, внизу, они все за тебя, а ты прячешься за склоном!» Делать нечего, пришлось Римскому Носу сражаться. Он распаковал свою боевую укладку, разрисовал лицо, пожертвовал головной убор из перьев духам-покровителям и матери-земле, а затем, заняв место во главе отряда, понесся в атаку с самозабвенным безрассудством человека, чья судьба уже предрешена. Махнув на коне с берега, он чуть не затоптал двух-трех разведчиков, прежде чем его настигла пуля, угодившая в поясницу. Тогда он вернулся на обрыв, спешился и, смертельно раненный, вытянулся на земле. После этого индейцы прекратили атаки на островок.

Ночью пошел холодный дождь. Двое разведчиков, пробравшись через расположение индейцев, поскакали за 70 км в Форт-Уоллес за подмогой. Обстановка на острове была мрачной. Из 52 разведчиков отряда 21 числился либо среди погибших, либо среди раненых. Все голодали, поскольку тюки с провизией пропали вместе с угнанными мулами. Уцелевшие разведчики срезали куски мяса с убитых лошадей. Другие укрепляли свои окопы. На протяжении четырех дней индейцы не давали солдатам ни минуты покоя, но серьезных атак не предпринимали. 22 сентября индейцы ушли. Измученный голодом и адской жарой, с ранеными на руках, но без лошадей, на которых их можно было бы перевезти, отряд Форсайта держался как мог и, в надежде на подмогу, перебивался протухшей кониной. «Господи, – нацарапал один из разведчиков в своем дневнике, – неужели ты нас покинул?»[114]

Все указывало именно на это. Утром 25 сентября разведчик, прочесывавший прерию в поисках змей, луговых собачек или хоть чего-то съедобного, застыл как вкопанный и закричал: «Индейцы!» Бойцы в своих окопах схватились за оружие, готовясь к последнему бою. Всадники приближались. Наконец разведчики различили темнокожие лица и синие мундиры – это была рота «H» 10-го кавалерийского полка, Солдаты Буффало под командованием капитана Луиса Карпентера.

«О, какая это была несказанная радость! – вспоминал один из разведчиков. – Восторженные крики мешались со слезами счастья». «Горящие волчьим голодом глаза на осунувшихся лицах» разведчиков обеспокоили Карпентера, но гораздо больше он тревожился за своего друга, майора Форсайта, который был еще в сознании, но уже одной ногой в могиле. У него началось заражение крови, и, по мнению полкового врача, прибывшего с кавалеристами, без медицинской помощи до следующего утра он бы не дожил. Заодно врачу пришлось останавливать Солдат Буффало, которые из лучших побуждений отдавали свои пайки оголодавшим разведчикам. «Если бы не подоспел врач, – признавался один из чернокожих солдат, – мы бы закормили их насмерть». Тогда потери отряда Форсайта не ограничились бы шестью убитыми и пятнадцатью ранеными. Индейцы, лишившиеся, по их словам, всего девяти воинов, возобновили набеги. Об этой битве они вспоминали как о «месте, где погиб Римский Нос». Белые запомнили ее как Битву на Бичер-Айленде[115].

Хотя решающего значения Битва на Бичер-Айленде не имела, достаточно было того, что она закончилась для разведчиков относительно благополучно. Регулярную же армию ждал сокрушительный удар. Когда разведчики Форсайта выстояли против сотен индейцев, у генерала Шеридана проснулась надежда, что его войска все-таки смогут сделать что-то для наведения порядка в западном Канзасе. Если правильно организовать и провести нападение на известные белым стоянки южных шайеннов и арапахо на реке Симаррон, возможно, воины вернутся из набегов, чтобы защитить свои семьи. Однако насчет обитателей этих стоянок Шеридан заблуждался: на реке Симаррон расположились общины Черного Котла, Маленького Ворона и других миролюбивых вождей. Кое-кто, конечно, и оттуда уходил в военные отряды, состоявшие большей частью из Воинов-Псов, но основную массу своих молодых воинов мирные вожди смогли удержать.