И будет рыдать земля. Как у индейцев отняли Америку - [24]
Младшие офицеры, вместо того чтобы поддерживать дисциплину среди рядовых, зачастую только способствовали разложению. Рассказывали, что один старшина кавалерии устроил для своих бойцов оргию на «свинячьем ранчо»: чтобы упростить девицам обслуживание клиентов, он велел им раздеться и расположиться в непристойных позах на круглом столе, за которым пили его солдаты. В Кэмп-Грант в Аризоне сержанты устроили подпольный игорный притон и неплохо наживались, беря на себя роль банкометов в день выплаты жалованья. И все же именно на младших офицерах, несмотря на все их недостатки, держалась армия фронтира. В большинстве случаев ротные командиры давали своим старшинам полную свободу действий. Хороший младший офицер был настоящим подарком для командования – стереотипной фигурой той поры стал суровый, но по-отечески заботливый ирландец или немец в должности старшины. Плохой же младший офицер, зарвавшись от вседозволенности, мог развалить роту. Некоторые лютовали, применяя запрещенные уставом наказания: солдат привязывали к столбу под палящим солнцем, распинали на фургонном колесе, подвешивали к дереву за большие пальцы – на фронтире такие зрелища не были редкостью. Возмущенный этим оголтелым садизмом, один из окружных командиров приказал офицерам окоротить деспотизм сержантов, иначе «в ротах поднимется такая буча, которую самые лучшие ротные не уймут».
Генерал, вынужденный просвещать капитанов и лейтенантов насчет их основных обязанностей, – картина немыслимая в наши дни (да и почти на всем протяжении истории американской армии). Но офицер фронтира – это особая статья. Талантом он был не обделен: многие блестящие генералы первой четверти XX в. начинали службу младшими офицерами на Западе. Однако даже самому целеустремленному офицеру трудно было сохранить настрой среди паноптикума грызущихся и злословящих посредственностей, пьяниц и солдафонов в эполетах, которые наводнили армию. Сплоченности среди офицеров не было: генералы и полковники точили друг на друга зуб за истинные или мнимые обиды времен Гражданской войны, а нижестоящие разбивались на группировки по возрасту и опыту[76].
Офицерам, прошедшим Гражданскую войну, перевод в крошечную послевоенную армию давался тяжело. Во время войны офицеры регулярных войск получали командование в зависимости от своего добровольческого звания, или бревета (почетного внеочередного звания, номинально присваиваемого за особые заслуги), а не от значительно более низкого армейского. После войны они резко теряли в ранге. Например, Джордж Армстронг Кастер, бывший в добровольцах генерал-майором, вернулся в регулярную армию капитаном и оставался в этом звании, пока его наставник генерал-майор Филипп Шеридан не выхлопотал ему повышение до подполковника сформированного 7-го кавалерийского полка. К концу войны Джордж Крук в звании генерал-майора Добровольческой армии командовал восьмитысячной дивизией. После войны – вернулся на фронтир подполковником в полк, не насчитывающий и пятисот человек. Чтобы хоть как-то успокоить уязвленную гордость, офицеры носили знаки различия, соответствующие своему самому высокому бревету, и в официальной переписке к ним обращались согласно званию в Добровольческой армии, пока в 1870 г. Конгресс не запретил и то и другое.
Потерянный ранг возвращали долго и со скрипом. С сокращением численности армии увеличивался срок пребывания офицера в одном звании, теперь новоиспеченному младшему лейтенанту предстояло дослуживаться до майора лет двадцать пять и еще тридцать семь (если удастся столько прожить) – до полковника. В 1877 г. Army and Navy Journal спрогнозировал, что через десять лет «в армии не останется и четверти нынешних старших офицеров, физически способных выдерживать тяготы активной военной кампании. Они все станут дряхлыми стариками»[77].
И зачастую морально разложившимися. Видя, как сказываются долгие часы гарнизонного безделья на его собратьях-офицерах, один будущий генерал писал: «Караульной службы было много, а вот учений – нет, и занятия военным делом были не в чести. Многие предпочитали карты, бильярд, выпивку – последняя служила, помимо прочего, “лекарством” от тягот военных кампаний». К азартным играм офицеры относились серьезно. Поймав одного лейтенанта на жульничестве, партнеры по покеру официально обвинили его в поведении, недостойном офицера. Не сумев уговорить партнеров (плутовавших ничуть не меньше) снять обвинение, отверженный лейтенант покончил с собой.
Азартным играм и пьянству офицеры предавались не меньше рядовых. Но, хотя вид хмельных, не стоящих на ногах офицеров никак не способствовал поднятию боевого духа, очень немногих из этих пропойц наказывали за нарушение воинского долга или за неподобающее поведение. Кого-то даже повышали в звании. Отряд монтанских золотоискателей, остановившихся в Форт-Смите в октябре 1866 г., в самом начале «Войны Красного Облака», с изумлением обнаружил, что командир форта капитан Натаниэль Кинни «пьян в стельку». Причем застали его отнюдь не в редкий «момент слабости»: «Местные шепнули, что он в таком состоянии уже не первую неделю. Одно можем сказать наверняка: за те несколько дней, что мы пробыли в форте, он ни разу не дыхнул без перегара»
