И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - [29]

Водолазы ловко запрыгнули в болтающуюся на волнах лёгкую резиновую посудину и взяли курс к поблёскивающему на солнце чёрными боками дизелю. Инженер Форман бережно прижимал к себе чемоданчик. И только союзник Смит разок обернулся к берегу и помахал старику рукой.

Икринки вернулись в чрево железного чудовища. Субмарина довольно фыркнула дизелями, взревело силищей и медленно, не страшась ничего, двинулась в надводном положении в сторону студёного моря.

«До чего дошло, – размышлял старик, – приплыли чёрт знает откуда, воды намутили, камешки насобирали. И всё из-за того, чтобы какому-то бухгалтеру с цигаркой топорик вручить? Не к добру всё это. Не к добру».

Подаренный заморским военным топорик Алексей Захарович засунул в дальнем углу хотона в щель между горбылём и толстым слоем глины, закидал пряной соломой. Лишь изредка он тайком вынимал инструмент, поглаживал его холодящую сталь и вглядывался в чудные буковки фирменного клейма Stanley на рукоятке.

Предусмотрительный старик ни с кем в селе о случившейся с ним встрече с военными не поделился. «Не время. Себе дороже будет», – решил он. Алексей Захарович занялся привычным бухгалтерским делом: сводил дебет с кредитом, составлял сводки да отчёты для начальства. Привычный стук костяшек больших деревянных счёт и скрип пера о бумагу вернули деда в прежнее состояние. Лишь изредка, сидя на завалинке, рассказывал он беспокойным внукам сказку о подводном чудище, живущем в реке. По словам старика, оно хоть и было злобным, но детишки-икринки от его рождались озорными и дюже шустрыми. Совсем как его внучата.

Время от времени охотники с дальних берегов стали приносить в контору добротный инструмент с американскими клеймами. Одному работяге с фактории удалось даже маленькую ручную пилу с острыми раскосыми зубьями и деревянной ручкой на бутылку водки обменять. Другой фартовый притащил ладный стальной нож с головой орла на эфесе, правда, запросил за него непочатую бутыль спирта. Затем пошли вещицы помельче: ручной фонарик, зажигалка из хромированной латуни с клеймом Bowers, несколько металлических пуговиц нездешней штамповки и даже бронзовый напальчник для шитья, истыканный мелкими ямками.

«А вот тебе и новый привет от союзника Смита, – рассуждал бухгалтер, разглядывая очередной образец американской мануфактуры – чудной молоток, отправленный старику другом-охотником Чихачёвым из Русского Устья. – Интересно, что запросил за него американец? Колыма, Алазея, Индигирка, Яна, Лена – проворный ты мальчуган, Пауль Смит. Ишь как скоро побережье наше обскакал. Везде полазил. Всюду наследил. И мне, значит, знаки подаёшь. На кой ляд?» Привыкший во всех делах к порядку и учёту, Алексей Захарович скрупулёзно наносил на карту-схему побережья условные знаки в местах, где объявлялся шустрый американец. Самодельный рисунок на выделанной до белизны оленьей шкуре в прошлую зимовку был проигран в карты заезжими индигирщиками в доме у старухи Хавроньи. На следующее утро всполошившаяся хозяйка принесла её бухгалтеру на сохранение. Потомки поморов знали толк в навигации и картографии – неровными, но уверенными штрихами они весьма точно указали очертания бухт, скалистых берегов, границы прибрежного льда, места для удобного входа шхун в устья северных рек и лёжки тюленей.

Делиться сведениями о столь странных приобретениях в то беспокойное время было опасно. Места лютые, люди крутые нравом и на расправу скорые. Одним словом – Колыма. Кругом ссыльные: от царя – политические, от нынешней власти – враги трудового народа. Да и недремлющее око государева опричника в лице майора НКВД Николки Калинушкина не располагало к задушевным разговорам о появлении заморских диковин в сендушных краях. Ушлый народец боялся держать у себя заморские вещицы и от греха подальше нёс их на сохранение бухгалтеру, который был на хорошем счету и у новой власти. Были и те, кто сторонился старика.

Пройдёт не один десяток лет, и только тогда люди станут доставать из схронов запрятанные штатовские реликвии. Потом ими будут играть дети, не задумываясь, откуда в этих забытых Богом местах могли объявиться добротные вещицы и инструменты – чудеса индустриальной Америки.

И только сендуха – великое вольное пространство срединного мира – могла поведать о том, насколько далеко в своих изысканиях зашли заокеанские гости. Как, используя ситуацию – открытость северных морских границ, истощённость военной мощи и людских ресурсов Советского Союза в сражениях с фашистской Германией, – штатовские военные и учёные закладывали основы послевоенного передела ресурсных территорий. То были настоящие стратеги. Большая тройка – Сталин, Рузвельт и Черчилль – только собирается делить окровавленное, израненное бомбёжками тело побеждённой Европы. А горстка людей под звёздно-полосатым флагом, собранных в секретное подразделение Mammoth («Мамонт»), уже разрабатывало далекоидущие планы. Они понимали, что европейских ресурсов хватит лишь на восстановление разрушенного войной хозяйства. После возрождения пройдёт совсем немного времени, и от былого величия Старого Света не останется и следа.