Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке - [73]

В мае 1913 г. Арсеньеву присваивается звание подполковника. К этому времени он уже около года состоит в должности чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе Приамурского края. Решительность в исполнении «особых поручений» всегда сочеталась у Арсеньева со стремлением объективно разобраться в ситуации и найти корень проблемы. В своих многочисленных докладах и записках Арсеньев доказывал, что причину засилья браконьеров в уссурийской тайге нужно искать в действиях крупных китайских предпринимателей, организовывавших хищнический промысел своих соплеменников под респектабельной гильдейской вывеской. Причину зависимости аборигенов края от китайских купцов путешественник видел в бедности малых народов. По мнению путешественника, освободить их от «манзовской» кабалы можно было, образовав особые «инородческие участки», наделив аборигенов землей и предоставив им специальную помощь. Для противодействия все более усиливавшемуся влиянию китайцев на Дальнем Востоке России Арсеньев предлагал использовать прежде всего экономические методы, укрепляющие благосостояние русского населения и привлекающие на берега Тихого океана новых переселенцев. К сожалению, в роли чиновника Арсеньеву не удалось добиться больших успехов: самые смелые выводы и предложения путешественника начальство предпочитало оставлять без внимания… Разочарованный Арсеньев с головой ушел в науку, приводя в порядок коллекции Хабаровского краевого музея, публикуя историко-этнографические труды и конечно же продолжая поездки по любимому Дальнему Востоку.

Мировая война, а затем и революция поставили крест на служебной карьере подполковника Арсеньева. Последней значительной должностью в жизни ученого был пост комиссара «по инородческим делам» в республиканской администрации Приамурского края. В октябре 1917 г. Арсеньев вышел в отставку. В годы Гражданской войны различные силы — от лидеров эмиграции до сотрудников американской разведки — пытались привлечь его на свою сторону, однако Арсеньев навсегда остался патриотом России, чуждым сиюминутной политической или материальной выгоды.

Последнее десятилетие жизни Владимира Клавдиевича стало особенно плодотворным. В начале 1920-х гг. выходят в свет первые художественные произведения Арсеньева, вошедшие в золотой фонд русской «литературы путешествий». Арсеньев преподает — сначала в Хабаровском народном университете, а затем — в Государственном Дальневосточном университете Владивостока. Расширяется география экспедиций: Арсеньева видят на Камчатке и Командорских островах, в Пенжинской губе и на берегах Татарского пролива. В 1926 г. возобновляется административная работа ученого: Владимир Клавдиевич поступает на службу в Дальневосточное переселенческое управление.

Колонизационные планы новой власти, энергично взявшейся за освоение дальневосточных окраин, произвели впечатление на патриота-уссурийца. Со своей стороны большевики, признававшие научные заслуги путешественника, закрыли глаза на службу Арсеньева царскому режиму… Был и еще один момент, заставлявший новых хозяев страны проявлять интерес к ученому, не скрывавшему равнодушия к официальной идеологии. Развитие Дальнего Востока было невозможно без учета «китайского фактора», влияние которого не только не исчезло за годы великих потрясений, но и грозило еще более усилиться. Более компетентного специалиста по «манзовскому вопросу», чем Арсеньев, найти было невозможно…

В 1928 г. в канцелярию Дальневосточного краевого комитета ВКП(б) в Хабаровске поступил аналитический доклад, сразу же попавший под гриф «секретно». Под документом стояла подпись В.К. Арсеньева. Оценивая положение России среди ее дальневосточных соседей, ученый-разведчик предостерегал власть от чрезмерного наплыва «самовольных китайских и корейских заселыциков». Верный себе, Владимир Клавдиевич предлагал меры по укреплению границ, привлечению переселенцев и развитию сильных «промышленно-экономических организаций».

Хотя некоторые идеи Арсеньева были использованы при составлении планов развития Дальнего Востока в ходе второй пятилетки, оказать сколько-нибудь заметное влияние на будущее столь любимого им Приморья ученый не успел. Летом 1930 г., во время экспедиции в низовья Амура, Владимир Клавдиевич тяжело заболел и 4 сентября скончался во Владивостоке…

В огне гражданской: «японские прислужники» и «красные хунхузы»

3 марта 1917 г. жители Владивостока узнали, что отныне они являются гражданами республики. Известие было встречено с большим энтузиазмом: даже уссурийское казачество через десять дней после отречения императора сместило войскового атамана и избрало собственный исполнительный комитет. Разные политические силы Приморья объединяло желание обогнать «локомотив истории» и как можно скорее сделать окраину бывшей империи оплотом «истинного» народовластия. Хотя формальная власть в Приморской области принадлежала комиссару Временного правительства А. Н. Русанову, очень скоро выяснилось, что у чиновника имеются влиятельные конкуренты в лице Советов рабочих и солдатских депутатов. Во Владивостоке этот орган появился уже 4 марта 1917 г.