Хулиганка - [21]

А между тем в самом оркестре текла своя жизнь. Там же в оркестре я увидела парня, который мне раньше нравился, но теперь мне было не до него. Он и еще один музыкант, дирижер оркестра, которые жили в одном люксовском номере, стали за мной ухаживать, и, как это не покажется смешным, оба в один день объяснились мне в любви, но я не отдала предпочтение ни одному из них.

«… Об Одессе можно вспоминать и говорить до бесконечности»

Не могу не вспомнить, как там же, в Одессе, нас собрал у себя дома — меня, Рознера, Люи Марковича и еще нескольких артистов — Дмитрий Козак. Более остроумного и веселого человека мне не приходилось встречать. Что ни фраза — то смех до слез.

Однажды он ехал в трамвае, и кондуктор спросила его: «Гражданин, вы взяли билет?» Козак ответил кивком головы. Через некоторое время она опять обращается к нему с тем же вопросом, забыв, что уже спрашивала. Наконец, когда она обратилась к нему с тем же вопросом в третий раз, устав от нее, Козак ответил: «Что же вы думаете, что если у меня толстая жопа, так я должен на нее брать второй билет?»

Вообще об Одессе можно вспоминать и говорить до бесконечности.

Мне рассказали случай, как на очередном концерте, который вел О. Милявский, в зрительном зале появился гражданин, который во время представления искал свое место, мешая не только сидящим, но и Милявскому, и тот вынужден был прервать свой монолог. Милявский не выдержал и обратился к ищущему: «Здравствуйте, проходите пожалуйста, а мы вас все так долго ждали». На что товарищ этот, не глядя на Милявского, громко сказал: «Такие дорогие билеты и такие дешевые хохмы». Помню, как я встала на улице в очереди чтобы напиться газированной воды, и, подойдя ближе, услышала обращенный ко мне вопрос: «Женщина, вам с сиропом да или с сиропом бэз?» Я долго хохотала и рассказывала потом об этом своим друзьям.

ГЛАВА XI Я становлюсь окончательно взрослой

Оркестр Эдди Рознера должен был ехать дальше по намеченному маршруту, а я после Одессы вернулась в Москву, где снова окунулась в работу, выступая всюду, но уже без Б. Брунова. Судьба понемногу стала меня наказывать за необдуманные поступки и этим давала понять, что пора становиться взрослой.

В том же 1968 году, ближе к весне стал организовываться вокально-инструментальный ансамбль «Веселые ребята», и дирекция Москонцерта уговорила меня принять участие в организации этого коллектива. В ансамбль «Веселые ребята» поступил на работу музыкант из оркестра Эдди Рознера, тот самый, очаровательный, о котором я уже рассказывала и который поначалу не обращал на меня внимания. Но со временем все изменилось.

Мой избранник

Работая в «Веселых ребятах», я по-прежнему много записывала песен, а также принимала участие в телепередачах. Концертная ставка у меня была очень маленькая, и это очень обижало меня, а иногда и сильно злило. Но зато мои отношения с избранником Володей Богдановым не только радовали, но и близились к логическому завершению, мы решили расписаться. Во время концертов в городе Куйбышеве устроили в ресторане свадьбу. Присутствовало человек 50: все артисты из одной программы режиссера Эмиля Радова «Когда улыбаются звезды», а также артисты квартета «Гайя», квартета «Аккорд», певцы В. Мулерман, Г. Великанова, М. Кристалинская и многие другие. Тамадой на свадьбе был Марк Бернес. Когда мы вернулись в Москву, мои родители решили сделать нам еще одну свадьбу, на которой было около 300 человек — артисты и знакомые, жители Марьиной рощи.

Эдди Рознер на свадьбу не пришел, но прислал огромную корзину красных гладиолусов.

Борис Брунов долго вспоминал нашу свадьбу и многим о ней рассказывал. «Все ищут невесту, нигде не могут ее найти, а я зашел в подсобную комнату и увидел такую картину, — говорил Брунов, — сидит наша Нина на столе, свесив свои толстенькие еврейские ножки и большой ложкой ест черную икру».

Мы с Владимиром, моим мужем, любили друг друга. Оба отличались хорошей внешностью, отчего нередко происходили семейные трения. Я кому-то нравилась, и он нравился.

«Страшный сон в моей жизни»

Уйдя из «Веселых ребят», где у меня постоянно были ссоры с руководителем П. Слободкиным, мы с супругом — музыкантом-тромбонистом — решили уехать в небольшой город в трех часах езды от Москвы, который назывался Калинин и где директор филармонии пообещал мне концертную ставку в 13 рублей.

Вспоминаю тот период времени как страшный сон в моей жизни. Вот тогда я познала все прелести концертной работы, колеся по всем, как это называл своим именем опять же Рознер, «Хацапетовскам» и «Мухосранскам». Филармония денег вовремя не платила, и мы с мужем буквально голодали, порой покупали буханку черного хлеба и делили ее на несколько дней, как в войну. Помню, как один певец, работавший с нами, пригласил нас к своей подруге, и первый вопрос, который мы задали ему, был: «А там будет что поесть?»

Наверное, мы бы еще терпели некоторое время, работая в Калинине за обещанную мне концертную ставку, но в это время мои документы с просьбой о повышении ставки попали на стол человеку, бывшему в дружбе с виолончелистом Слободкиным, отцом П. Слободкина, руководителем «Веселых ребят», который не мог простить нам ухода из своего коллектива. Узнав об этом, я была готова к тому, что меня будут есть поедом, но деваться было некуда. Комиссия попросила меня спеть, при том что все знали, как я пою, тем более что в то время я была хорошо известна и любима на советской эстраде. Увидев в комиссии папу Слободкина, я тут же поняла, что повышения не будет, ко всему было еще написано сопроводительное письмо, в котором говорилось, что я профессионально непригодна!!!