Худшие опасения - [67]
Александра спросила у Шелдона Смайта, когда именно Нед составил завещание. Хэмиш поинтересовался, корректный ли это вопрос. Шелдон Смайт ответил, что не видит оснований для засекречивания этой информации. Мистер Лудд составил завещание примерно три года тому назад. Александра предположила вслух, что Нед умер вовремя — иначе он не замедлил бы вычеркнуть «Дженни Линден» и вписать взамен «Эбби Карпентер». Это как в детской игре в «музыкальные стулья». Только вместо стульев кровати. Когда музыка смолкает, та, кто окажется в нужной кровати, получит приз. После этой фразы улыбка Дженни Линден погасла.
34
Покинув контору Шелдона Смайта, Александра пошла домой пешком, хотя от Эддон-Гарни до «Коттеджа» было целых три мили. Резко похолодало. Несмотря на полуденный час, небо заволокла тьма. Поднялся ветер. В воздухе сгущались первые капельки дождя. На Александре было платье без рукавов. Ее голые руки озябли, покрылись пупырышками. Издали доносились раскаты грома. Худшие опасения.
— Наверное, — сказала себе Александра, — противовесом худших опасений являются все-таки не «радужные надежды» — а «наилучшие пожелания». Надежды, радужные или нет, в любой момент могут пойти прахом. Над наилучшими пожеланиями ничто не властно. Судьба, при всей своей ненадежности, инертна. Все время норовит притормозить, замереть на месте. Ее нужно понукать — иначе жизнь встанет.
Александра искренне пожелала Неду всего самого наилучшего. Теперь-то она понимала, как ему трудно. Простить его она не могла даже при желании. Прощение — миф. Зато наилучшие пожелания ей по силам. Если Нед жил в уверенности, что Саша ему не сын, что это она, Александра, ему неверна, то и вина Неда не столь велика: вероятно, Александра казалась ему таким же исчадием ада, каким Нед теперь кажется ей. Он поверил россказням Дженни Линден — что ж, поверил по глупости. И верил в них до последнего вздоха — что ж, в этом его трагедия, их с Александрой трагедия. Очаг неисцелимой боли на теле вселенной. Рана, разверстая навеки. Досадно, что любовь, какой бы сильной она ни была, столь хрупка, столь беззащитна перед злыми кознями. Но разве смогла бы Александра в одиночку совладать с последствиями воспитания, которое сформировало Хэмиша — а раз Хэмиша, то и Неда? Сказать: «Все равно смогла бы, если бы постаралась», было бы наивно и самонадеянно.
Была у нас любовь, была, — вот и все, что она смогла из себя выдавить, выкрикнув свои лучшие пожелания вдогонку Неду — пусть летят в те дебри, где он скитается, заплутавшись в преддверии ада. Что он заплутался, она не сомневалась. Перед его глазами мрак. Но самой Александре Нед теперь виден. Вспышка молнии выхватывает из тьмы Александру, а затем — Неда, освещает ему путь. Лучшие пожелания. От молнии до грома — четыре секунды. Значит, до грозы — четыре мили. Александра окликнула Неда по имени. Он обернулся. Увидел ее. Улыбнулся. Сон — и все-таки не сон. Нельзя назвать спящей женщину, которая идет домой, пытаясь навести порядок в своей жизни, — в жизни, от которой остались одни обломки.
Лучшие пожелания. Александра облегченно вздохнула. Лучшие пожелания — вот в чем спасение.
Сзади подъехала машина. Поравнявшись с Александрой, затормозила. От Эддон-Гарни до «Коттеджа» по шоссе — три мили. Путь долгий, хотя и приятный: дорогу обступают высокие земляные валы. Деревья порой сплетаются кронами — идешь, как по зеленому тоннелю.
За рулем сидела Эбби — возвращалась из супермаркета в «Элдер-Хауз».
— Все в порядке? — спросила Эбби.
— Лучше не бывает, — ответила Александра.
— Подвезти тебя?
— Подвезти, — сказала Александра. Забралась в машину. Сзади приближался трактор. Эбби тронулась с места, не посмотрев в зеркало заднего вида, и едва избежала столкновения.
— Эти люди никогда по сторонам не смотрят, — процедила Эбби и, обернувшись, чтобы испепелить взглядом тракториста — то был Кевин Крамп, — выскочила на встречную полосу наперерез грузовику. Тот в панике метнулся вбок — и налетел на трактор.
— Так ему и надо, — сказала Эбби, даже не сбавляя скорость. — Ерунда, они только бамперами поцеловались, — безапелляционно добавила она, когда ее машина скрылась из виду за поворотом и отдалилась от места аварии на безопасное расстояние. — Наверняка никто не пострадал. Ох уж эти деревенские дороги и деревенские жители, которые по ним гоняют.
Затем Эбби посетовала, что Александра зря не пошла на похороны Неда — зачем самой себе портить репутацию?
— Люди подумают, что у тебя нет сердца. Собственного мужа не проводить в последний путь…
— Да, сердца у меня нет, — согласилась Александра. — Точнее, есть, но оно слишком исстрадалось, чтобы растрачиваться на кремацию и пустые светские пересуды.
— Чего-чего, а пересудов хватало, — сообщила Эбби. И описала похороны во всех деталях. — Неда все любили, — заключила она.
Помолчав, спросила:
— Это ты выбрала «Уплывая вдаль»?
— Да, — сказала Александра.
— Очень уж нелепо прозвучало, — скривилась Эбби.
— Какая жизнь, такая и смерть, — сказала Александра.
— Кстати, о нелепостях, — просияла Эбби. Она тоже видела в газете фотографию Дженни Линден с подписью «Александра Лудд глубоко потрясена утратой». Можно ли вообразить себе больший абсурд?
Роман современной английской писательницы Фэй Уэлдон «Сердца и судьбы» – это рождественская история со счастливым концом, в которой добро побеждает зло, а любовь – расчет. Но хотя события, описанные в романе, кажутся нереальными (дело не обходится и без мистики), они происходят в реальном мире – мире дельцов, художников, миллионеров.
В центре романа — судьба женщины, не просто обычной, а гипертрофированно заурядной. Крупная, неловкая, некрасивая, безропотно смирившаяся с участью домашней рабыни Руфь. Ее муж Боббо — красавчик и бонвиван — принимает ее собачью преданность как должное и живет в свое удовольствие. Но вот в тихом семейном болоте взрывается бомба — Боббо влюбляется в очаровательную писательницу Мэри Фишер и решает оставить семью. Загнанная в угол жена вырывает из сердца все, что составляло суть ее жизни. Отныне она не жена, не мать — она воплощение сатаны в юбке, ее цель — месть.
История, рассказанная в романе известной английской писательницы Фэй Уэлдон, необычна: во время телерепортажа о предвыборной кампании героиня случайно узнает в одном из кандидатов на пост президента США отца своего шестилетнего сына: человека, с которым когда-то у нее был роман. Ей хорошо известно, что внебрачный ребенок может погубить блестящую карьеру отца. И действительно, начинается настоящая охота, причем силы заведомо неравные: с одной стороны — отлаженная политическая машина, с другой — беззащитная женщина с ребенком.
Фэй Уэлдон иногда называют современной Джейн Остин. Продолжая классическую традицию женского романа, Уэлдон вошла в литературу в середине 60-х и с тех пор, помимо пьес и сценариев, выпустила около тридцати книг (“Жизнь и любовь дьяволицы”, “Ожерелье от Bulgary”, “Жизненная сила” и др.), многие из которых экранизированы.“Род-Айленд блюз” — выстроенная в блюзовой манере история двух представительниц одной семьи, каждая из которых хранит в памяти собственную трагедию. Взбалмошная красавица Фелисити, даже перевалив за восемьдесят, не утратила ни легкомыслия, ни очарования.
Необыкновенные истории рассказываются в романе «Сестрички» замечательной английской писательницы Фэй Уэлдон. Романтическая любовь, загадочное убийство, коварные интриги, предательство — все это читатель встретит на страницах этой книги.
Перед вами — история весьма своеобразного мужчины. Он привлекателен? Нет, он ЧЕРТОВСКИ ПРИВЛЕКАТЕЛЕН! Он — современный Казакова? Нет, скорее — современный Дон Жуан! В ЧЕМ РАЗНИЦА? Ах, вы не в курсе? Тогда вы в ОПАСНОСТИ! Потому что именно женщина, не знающая разницы между любовником и охотником, — первая жертва ОХОТНИКА!Итак, вы понадеялись на «неземное блаженство», а получили БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ? Не вешайте нос! Помните — на всякого Дон Жуана найдется и своя донна Анна!
Женщина и мужчина через всю жизнь проносят воспоминания о мимолетной встрече в поезде. Прошли годы, и судьба снова сталкивает их в курортном городке. Жалеют ли они об упущенной возможности? Довольны ли своей судьбой? Готовы ли к новым отношениям? Отдых на курорте всегда располагает к воспоминаниям и откровенным беседам. Психология отношений наших современников на фоне сказочного чешского городка Франтишковы Лазны.
— Мы не должны, — упираюсь ладонями в горячую грудь парня, но сопротивление только разжигает в нём ещё более ярую потребность. — Знаю, — дразнящим тоном протягивает Томас и словно нарочно проводит носом вдоль моей шеи, отчего дыхание срывается на свист. — Ты боишься? — Да… Да, я боюсь. Но не его. А тех чувств, что он пробуждает во мне. Такое подвластно только одному человеку… Ощущаю на своей коже его наглую ухмылку: — Страх всегда притягивает.
Думала ли я, отправляясь на свадьбу к племяннику, что моя жизнь перевернется с ног на голову? Что столкнусь лицом к лицу со своим прошлым? Влюблюсь, как школьница? Конечно, нет. Я просто хотела отдохнуть и понежиться под солнцем Марбельи. Но у судьбы оказались другие планы.
«Где это я?» С этого вопроса начинается абсурдное, страшное, душераздирающее и полное ярких сновидений путешествие Сигнифа в мир Корабля, на котором он по неясным причинам оказался. Герою предстоит столкнуться с экзистенциальным кошмаром, главным врагом в котором будет для Сигнифа он сам. Перед Сигнифом вновь и вновь встанут проклятые вопросы жизни и смерти, свободы и рабства, любви и разлуки. Раскусит ли он плод бытия? Победит ли себя? Подарит ли любовь ему бессмертие?
Размеренная и спокойная жизнь молодого епископа на Лазурному берегу неожиданно принимает новые обороты. Из родной России приходят странные новости, побуждающие его к действию… На фоне проблем личности разворачивается нешуточное противостояние в верхних эшелонах власти, среди сильных мира сего. Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.