Художники смерти - [41]

— Понимаешь… мне нужно помочь одному человеку… Точнее, вампиру. Ее обложили опричники, и очень скоро она будет в опасности… Кажется, так.

— Кто она? — Ира чуть сдвинула брови. Ноздри девушки слегка затрепетали — новость ей не понравилась.

— Она… — Я замялся, подбирая подходящие слова. — Мне ее просто жаль. Получилось так, что именно она посвятила и просветила меня… А потом появились опричники, которые очень давно гоняются за ней. Ольга, по словам наставника, их главный враг… — Ира встрепенулась.

— Так это она! Знаешь, что разработанную ею тактику одиночной охоты теперь преподают как образец для молодых вампиров? Это же… — Ира замолчала в полете восторга. — Это же самый лучший из нас боец и добытчик! Она получила докторскую степень через год после курсов… Ей следовало бы дать звание магистра, но это было бы чересчур… — Совет такого не одобряет.

— И все из-за тех опричников, которых она взяла в общежитии? — Ира задумалась, вспоминая. Потом тряхнула головой.

— Не только. Понимаешь, Ольга — настоящий самородок. У нее чутье, творческий подход… Она художник смерти ради жизни… Нет, такого охотника нельзя оставлять! — При этих словах у меня мелькнула догадка. Но я оставил ее на дне сознания до первой остановки.

Для полдника мы выбрали небольшую поляну на берегу реки со странным названием Она. Ударение, как я пояснил Ире, следовало ставить на букву «О», чтобы произносить слово в соответствии с традициями, принятыми в этих местах. Стол нам заменил слегка забрызганный капот «Нивы», на который я постелил кусок клеенки. Спутница со вздохом распечатала хлеб и сыр, потом, покосившись на меня, вгрызлась в ломтик вяленого мяса.

— Вечером поужинаем по-человечески… или ты предпочитаешь, по-нашему? — Я достал из рюкзака термос, и свинтил пробку. Наливая пряную, горячую жидкость в стальные кружки, я гадал, что за травы входят в состав «Чая вампиров», который был так популярен у наших собратьев. Как бы то ни было, от этого отвара заметно обострялись все органы чувств, и слегка отступала усталость. Легкая пульсация, и тепло, разливавшееся по телу, наводили на мысль, что в рецептуре не обошлось без менее законных, чем одуванчик, соцветий. Особенно сильно чай действовал на охотников — для них, как на самых азартных натур, он, скорее всего, и создавался. Ира с удовольствием, точнее, с жадностью, вцепилась в свою кружку. Девушка, очевидно, стосковалась по добыче, а чай заменял эйфорию от охоты. Только сделав солидный глоток, маленький вампир с облегчением вздохнула, и уже как проголодавшийся человек принялась за еду.

— Телефон дашь? — Напарница моментально подобралась, как кошка и приготовилась шипеть.

— О чем ты? — Но глаза чуть метнулись в сторону, потом краска залила лицо. Ира надула губы и… рассмеялась.

— Ты когда догадался?

— Не сразу. Ты действительно по своей воле сорвалась за мной, но все-таки прихватила с собой спутниковую трубку. И еще на заправке позвонила Сержу, так?

— Ну, я же беспокоилась. За тебя. — Она опустила голову, видимо опасаясь разноса. Я осторожно погладил взъерошенную макушку.

— Все в порядке, я не сержусь, правда. Понимаешь, у меня было время подумать об устройстве нашей организации. И понять, что держится она не только на дисциплине, но и на абсолютной уверенности во взаимовыручку. Никакие соображения дипломатии, тактики, здравого смысла не заменят простой уверенности в том, что собраться выручат, не смотря ни на что. Нас не так уж много — не больше одного на десять тысяч человек, так? В таком узком кругу невозможно что-либо утаить, а значит, даже один случай предательства, станет известен всем. Значит, ни рядовой охотник, ни член Совета оступиться не может по простой причине. А поэтому, еще рекруту говорят — мы своих не бросаем, и позже ему самому, быть может, не раз, придется испытать это на себе. Ольгу отослали, но не бросили, как я вначале думал, так? И ее официальная помощь — это мы.

— Серж так и сказал… А еще добавил, что ты опередил планы начальства на пару часов. Хотели, вообще-то послать других, но мы сорвались первыми.

— Значит, это наша очередная операция? — Я окончательно успокоился. Осталось выяснить еще один момент, уже не относящийся непосредственно к делу.

— Ты знаешь, существует ли какая-то программа для обучения рекрутов или применяется индивидуальный подход? — Ира безразлично пожала плечами.

— Какая разница?

— Большая. Просто я начинаю подозревать, что практики отныне будет куда больше, чем теории. Мне вот говорили как-то про известный в педагогике прием под названием «проблемное обучение» и про то, что его будут использовать впредь. Думаю, что это — вполне обосновано, ведь конечной целью здесь является не только простая передача знаний — куда важнее взросление рекрута, его подъем над человеческими ценностями и выработка особого подхода к жизни. Понимаешь, как бы поточнее объяснить… не во время занятий с наставником, а только здесь, в поле, я могу чувствовать себя следопытом. Опасность и азарт — они настоящие, добыча может сопротивляться и ускользать — и понимание этого делает из человека хищника.

— Наверное… знаешь, не думала об этом — я ведь не учусь, я так живу… — Радостная улыбка и легкое прикосновение губ. — Нам пора ехать.