Художник - шприц - [24]

- Пашка, ты или нет?

Это - начальник автоинспекции. Известный в городе персонаж. Брюхастый, малиновощекий, золотозубый мужлан. Однажды этот хранитель порядка на дорогах, выписывая в пьяном безобразии кренделя на собственной "Волге", врубился в столб, завалил его и отнял электроэнергию у целого микрорайона.

- А, Пашк, ты?

- Я, - сдается Чайник, кривя губы.

- Ну - живем! Давай, Пашуня, сваргань нам чего-нибудь, какое-нибудь люля-кебаб. И баб - отдельно! Бу-га-га-ха-ха!!!

- Вам, кажется, уже хватит, товарищ полковник. Я это чувствую - по голосу. Ей-богу, хватит.

- Не надо, Паша, мне указывать. Я отдыхаю!

- Завтра - на работу. Поберегли бы себя,

- Ничего, я - старая косточка.

Гнида ты старая, а не косточка. Весь город помнит, как прошлым летом гаишник-курсант задержал на трассе пьянющего водителя. Не знал зеленый, что перед ним - директор пансионата, в котором любит расслабиться его городской патрон. Торжествовал победу над преступником, А тот, оскорбленный мальчишечьим невежеством, хлопнул дверцей и ушел. И в тот же день автомобиль был доставлен ему с извинениями.

Полые деревянные ступени гремят под башмаками, Обескровленное, выбеленное дождями, солнцем и ветром одеяло, болтающееся на входе вместо двери, отлетает, пропуская главаря городской автоинспекции. Щеки, шея, кусок груди, обнаженный в треугольнике расстегнутого ворота, грязно-клубничные. Глаза - мутные, мертвые. Брюхо, как у карикатурного буржуя - нелепо огромное.

- Здорово, Пашка! - протянута мясистая рука. - Ну, заделай нам шашлык! Мы с ребятами отдыха-аем.

Он накачался уже по самые брови, его поматывает, и, чтобы сохранить равновесие, он ухватился за перила.

- Где я вам мясо найду? - отбивается Чайник.

- А у тебя что - нету? Что ж ты за повар, едрена мать? Нету - достань. Сам знаешь где - у Парамона, в колхозе. Сходи и купи. Барана. Приведешь. На веревочке. Скажешь - для меня, он много не возьмет.

- У меня денег нет, - сопротивляется Чайник,

- Что, двух червонцев не найдешь? Я тебе завтра отдам. Ты же меня знаешь - слово офиц-цера.

- Знаю я ваше слово офицера. Через неделю приедете - как ни в чем не бывало, и не вспомните.

Чайник, похоже, не очень-то боится могущественного чинодрала. А чего ему бояться? Машины у него нет, а покровители, не брезгающие приватно отужинать, заглядывают и повлиятельнее.

- Ты что - не веришь? Я сказал - слов-во офиц-цера. Понял? Ты понял или не пон-нял?!

- Пон-нял, понял. Нет у меня денег.

- Ах ты, каналья! Так на хрена тебя тут держат?! - Полковник делает два тяжелых пьяных шага к Чайнику и, чтобы не свалиться, вновь хватается за перила. - Быстро!.. - отборнейшая матерщина. - Пошел за бараном. Пшел! И чтобы через час был шашлык, а то я тебя, ... ..., вышвырну отсюда! ..., ты, ..., понял?! ... ...! Будешь, ..., кашу в столовой варить! Пшел, гаденыш! Быстро! Зас-секаю время! Через час у меня на столе - шашлык! Все, .... время пошло!..

Матерясь и покачиваясь, полковник исчезает за выцветшим одеялом, низкий его голос рокочет за перегородкой из пыльного плюща, слышно, как обильно он мочится на фундамент домика, - и ругань его несется уже через зеленые заросли, с другой половины веранды.

- Я его, падлюку, научу, как себя вести, я его... .... - от удара по столу разноголосо звенит посуда. Собутыльники полковника вполголоса уговаривают его образумиться, только он бушует все сильнее: - Я его, сучару, суч-чару такую! ... ...!

Типичная алкогольная истерия.

- Нажрется и забудет, - негромко, чтобы не услышали на той стороне, предполагает Балда.

- Эта гадина быстро не нажрется, у него организм - лошадиный. До утра может жрать, сволочь. Ну его к монаху. Накапает шефу - тот орать будет. Я и так недавно три дня задвинул. Ладно, пойду гриль врублю. Что-нибудь придумаем... - Он вливает в рюмку прозрачно-льдистой водки. Оранжевые лучи заката, скользнув сквозь прохудившуюся пелену листвы, зажигают в рюмке яркую радугу. Чайник выплескивает жидкость в глотку. - Водяру мою, смотрите, не скормите кому-нибудь.

- Пошел, Пашка?! - вопит с веранды полковник вослед уходящему Чайнику. Давай, действуй! Если еще мы, начальство, ругаться будем!.. Га-га-га-ха-ха!!! Ну, ребята, накатим, щас он все сделает. Давайте. Поскорее выпьем тут - на том свете не дадут. Бу-га-га-га-ха-ха-ха-ха!!!

Разговор за растительной перегородкой стал превращаться в некое полувнятное бормотанье, когда около часа спустя вернулся Чайник. На хромированном подносе, помутневшем от густых царапин, дымятся поджаренные до румяной коросты подушечки шашлыков, нанизанные на узкие сабли шампуров. Из оттопыренных карманов грязного фартука Чайник выкладывает на стол пару консервных банок с крабами, две бутылки "Боржоми", пачку незнакомых сигарет.

- Сейчас, - вполголоса, - отнесу этим тварям. Откройте пока воду, я через минуту буду.

- А нам? - спрашивает Балда. - Мяса. Такого я тоже хочу. Дай шашлычок.

- Пусть им давятся эти свиньи. А мы лучше - крабов,

Отшвырнув одеяло. Чайник уходит, а полминутой погодя по ту сторону зеленой перегородки раздаются восторженные восклицания, славящие золотые руки повара. Громкий бас пьяного полковника пропарывает тишину: