Художник Её Высочества - [9]

— «Из которой со временем может развиться помывочная апатия.» Вяло!

— Усилим. «Как я сама себе нравлюсь! Но с мочалкой!» Секи, два значения получилось. «Дружим организмами чисто!» и «Дружим чисто организмами».

— Согласен. Так. «Сила и красота помывочного взаимоприспособления проявляется в управлении своими страстями.» Как я сказанул? — подбоченился Иван. — Знатно?!

Иван увлекся — икота прошла.

— «Следует обратить внимание на помывочный темперамент. Мужской — более склонный к элементам риска, нестрогой программе действий, охвату корпуса в целом, женский — глубокая интуиция и тонкость анализа.» Дуру ляпнул?

— Ты что, здорово! Что еще? «Помывочные переживания самопроизвольны и возникая независимо от сознания, интенсивно эмоционально окрашены.»

— Еще бы! Если очень чешется от грязи.

Добавили пару фраз о временах года, возбуждающих или тормозящих помывочную активность, и подчеркнули особую роль помывочной доминанты, то есть помывочного тонуса, как безусловно-рефлекторной причины помывочного возбуждения, выраженного первичными признаками; запахом, зудом подмышек, расчёсами, засолением пупочного канала и его воспалением.

После второго курса училища, во время практики они поехали в степи на рыбалку. Томочка потребовала: «Никакой водки!». А на немилосердные вопли Вильчевского о том, что: «Ты, Брунгильда, в своем уме? Под ушицу святое дело сто грамм принять! Обижусь — зарежусь! И вообще, молчи женщина. Кто тебя в люди вывел? Я тебя в люди вывел! — заявила: «Выбирай муженек: либо я с вами еду, либо водка. Ты меня в люди вывел, а я тебя на себе тащу.» «Я тебя выбираю, — взял двумя пальцами жену Вильчевский. — Тебя я давно знаю, а водку… Вообще-то могла бы морально и поддержать супружника за голубой бантик!»

Выйдя из электрички, переждав мощный ливень, они остановили грузовик. Попутка повезла их, но сломалась у деревеньки с подозрительным названием Уйбат. В заброшенной деревне из жителей оставались лишь несколько семей чабанов, ежедневно растворяющихся со своими баранами в бескрайних степях, Петрович, пожилой мужик, у которого вместо автомобиля был доисторический трактор «Беларусь» с задними колесами с цирковую арену, да две старушонки, как позже выяснилось, враждующие между собой с последнего класса восьмилетки из-за ангелочка, давно уже ставшего удобрением. «Беларусь» утащил на прицепе грузовичок обратно на станцию, а попуток до озера в тот вечер не случилось. Пришлось устраиваться к старушкам на постой. Не то чтобы хатёшки бабулек были небольшими, просто так получилось по интересам, что Иван со Степаном заночевали у бабы Феклы с самогонным аппаратом работающим в бане круглосуточно. А Томочка, соответственно, заночевала у старушки-хакаски, при знакомстве представившейся: «Не спужались меня, лебеди? Я колдунья». Перед сном к ним, кипящим слюной, нанесла визит Томочка и сообщила, что если группа риска надумала обрадовать себя на ночь самогонкой — то уже поздно. С наущения её старушки Тома проникла в баню противника и устроила диверсию, то есть подсыпала в выпарившийся самогон особые травки. Так что, если что — заснут они ровно на четырнадцать часов. А сестра милосердия поступит следующим образом: уговорит Петровича, погрузит сонных паразитов на прицеп, предварительно не забыв их раздеть, оттартают их к озеру, там надует лодку, привяжет к веревке смертными узлами вместо якоря камень размером с пирамиду Хеопса, выплывет на середину озера, а оно в поперечнике, сами говорили, два километра, сбросит пирамиду Хеопса в воду, заберет весла и с ними вплавь доберется до берега, уедет с Петровичем до станции, поцелует его в щечку за помощь, а потом сядет на электричку с их одеждой. Ясно им? Степан с Иваном страстно покивали головами на печке, в том плане: что уж тут неясно: смерть коровам! В такой ситуации вставлять зубы и полемизировать — последнее дело. Надо вежливо выслушать и сделать вид, что целиком и полностью… Отмучились еще час, когда баба Фекла уверила: «Спит она уже, соколики. Налетай! Всего-то попрошу копейки за продухт», и взялась рекламировать, какая самогоночка у нее хорошо очищенная, не хуже знаменитой «Посольской» водочки. «Я «Посольскую» люблю, на неё надеюся. Жену по воду пошлю, сам на печке греюся!». Скоро они дружно надрались. Не самогон виноват, выпили вроде не особо — травки контрагента виноваты. Пробуждение их было ужасно. Проснулись одновременно на дне лодки в одних трусах. Лодка мерно качалась на волнах, в небесах по-бараньи взмекивал ветер. Выпучили друг на друга глаза, и страшная догадка посетила их.

— Ты помнишь, диверсант пообещал вчера ложку дёгтя в бочку яда?

Как не помнить, о бедство неотвращённое! Теперь придётся до берега грести ладошками километр, смешить рыбу, потом практически голыми останавливать попутку, потом, списав всё на акклиматизацию… Они враз поднялись над бортами лодки. Лодка качалась посреди обширной низовой лужи после вчерашнего ливня, а на берегу стояла улыбающаяся толпа. Улыбающаяся Томочка, улыбающийся Петрович, улыбающаяся колдунья, не улыбающаяся баба Фекла, улыбающиеся чабаны и пара тысяч небесных баранов.