Художник Её Высочества - [8]

— Ты бы видел, ик… какие волосы! — пережимая горло в надежде унять икоту.

— А то, двести тонн! Благоухали кудри, разубранные цветами. В старости стали пахнуть заячьим мехом.

— Он проснулся, недолюб. Видел бы ты нож-ик-ки у организма. От шеи растут.

— Как хоботы головоногих слонов? Я индусов вспомнил. «Бедра прекрасные подобны хоботам элефантов.» — вытянул ногу вверх, шевеля розовой пяткой. — Потереть бы тебя щекой об их кожу.

— Не развит ты поэтически. А вот послушай мысленным ухом, какой клевый рецепт, — Вильчевский воздев ручищи, прочитал с поповскими нотками в голосе. — Вдыхайте дыхание молодых девушек утром и вечером приемлемыми дозами. Наука точно установила, что для укрепления и поддержания жизненных сил дыхание в этом возрасте еще содержит первичную материю во всей ее чистоте.

— Надкусив пламенеющим взором, доедай организмы прибором. Хочешь, тоже про любовь расскажу? Любовь роковая. Один молодой человек, шестьдесят лет яму, пришел с зоны и влюбился в повариху. Приканал к ней домой свататься. Та решительно отказала. Тогда молодой человек отрубил организму голову, допил на завалинке бутылку и повесился под окном на черемухе. Всё!

— Дурочка-Ряба! И после рецепта вечной молодости?

— Угу. Ехал Ваня на коне, вел старушку на ремне, а собачка в это время мыла кактус на окне.

— Какой ты неряшливо-несуразный.

— Ряшливо-суразный я. Зачем мне умываться? Я итак красивый.

— Порхай густопсовый и пьянствуешь.

— Так оно и было. Клянусь Кикилией Макридовной по прозвищу «Килька», моей любимой учительницей биологии, — пьянствую!

— Ороговение мозгов у тебя, кореш. В головушке мик-ик-робные палочки. Вот привязалась проклятая! — взревел на замучившую его икоту.

— Что за пошлость. Артикль такой-то, циферки… Скучно! — Степан разглядывал этикетку поролонового сердца. — А давай мочалке инструкцию придумаем?

— На фига козе рояль?

— Чтобы людишки знали, как правильно пользоваться приспособлением. На завод-изготовитель пошлем задаром, тут адрес есть.

Вильчевский согласился. Действительно, мочалятся бедолаги как попало. Они промочили внутренности добрым глотком вина и «пошли писать губернию».

— Мочалка — звучит гордо!

— Не педалируй. Нужно что-нибудь в таком роде: мочалка — э-э… помывочное средство юстировочного характера. От латинского justus — правильный. Юстиция! Или немецкое justieren — пригонять, точно выверять. Значит, в дальнейшем именуется аббревиатурно — ПСЮХ.

На первом курсе эти дурачки сплавлялись по Мане, притоку Енисея-батюшки. Мана — речка по сибирским масштабам махонькая, но ей наверняка бы гордились те же бельгийцы, если бы она, скажем, протекала в Бельгии. Вот поэтому Степан с Иваном, умудрившись сэкономить на пьянках, купили большую надувную лодку. Вильчевский, в то время обхаживавший будущую жену, уговорил Томочку сплавляться. Был с ними еще кто-то, его имя, фамилия и должность сгинули во флуктуациях времени. Но самое главное, был он племянник своего деда-пасечника. Дед варил те самые великорусские меды, старинные рецепты которых почти что скрылись в тех же флуктуациях. После варки меды закапывались в бочках в землю и лежали там и крепли десятки лет, набирая от земли мистическую силу. Племянник и прихватил с собой дедовского зелья. Нет, сами они тоже подсуетились. Были у них и водка, и пиво, вот только все это добро привезли домой. Вечером у костерка попробовали мёда. Не имеет смысла петь сему напитку, потому что невозможно передать истинную сладость, за которую можно кокнуть собственную бабушку. Голова работала, как министерство финансов будущего коммунистического правительства Земли, а ноги отказали практически мгновенно. Какие там, в вену, наркотики?! Один совет глупым наркоманам с их ломками — езжайте в Сибирь к деду-пасечнику, падите на колени и молите старца выкопать хоть бочечку. Одной бочки будет достаточно, чтобы привести в изумленное состояние наркоманов всей Европы. Томочка вдруг запросила помощи. Задурнело ей. Мужики посмеялись над ней: ясное дело — придуривается. Всем так хорошо. Так хорошо! Скоро Тома исчезла. Иван пошел её искать и увидел в крапиве промятую тропинку. В середине зарослей сидела Томочка и тоненько просила помощи:

— Хелп. Хе-е-е-елп…

Иван поднял было миниатюрную женщину на руки, но мёд проявил свое коварство. Вильчевский шлепнулся с Томой на руках вниз, ноги отказывались служить хозяину. Вышел из темноты с вытянутым лицом и сообщил компании, что в крапиве в возвышенном уединении сидит стая Томочек и все чаечки жалостливо плачут. Степан приказал: кто за солидарность, забрать стаканы, мёд и пойти к Томочке на выручку. В общем, в этот вечер ни одному таежному комару-фашисту не пришло в голову укусить кого-нибудь из этой славной компании. Гордые собой мужики и повеселевшая чайка. И видел бы кто их опухшие рожицы. Крапива есть крапива.

— Внимание! Завод-изготовитель предупреждает: правильное соблюдение помывочного процесса способствует предупреждению механического онанизма, — Степан всхохотнул и принес бумагу с карандашом. — Общая часть. «Нельзя превышать разумную частоту помывок, так как это приводит к пресыщению и переутомлению.»