Художник Её Высочества - [11]

— «Мужчина должен сосредоточить внимание не на помывочном акте, а на ПСЮХе.» Словечко получилось… Ты, кстати, знаешь, что такое «псюхе» у греков?

— Что там не знать. Космическая душа. Так. «Не следует назначать день и час помывочного акта.»

— «Не рекомендуется начинать помывочный акт без психопомывочного настроя. Знаете ли вы свои «тайники»?» Про ступни, интересно, все знают?

Вильчевского спас котенок. На четвертом курсе училища ничего такого легкомысленного вроде и не должно было произойти. Дипломная работа по курсу. Всё стало чрезвычайно сложно. Впереди пыхала жаром большая жизнь и многие эту высокую температуру чувствовали и страшились до полной потери воли. Тут не до шуток! Степан с Иваном, в составе банды себе подобных, обсудив житье-бытье, решили — надо сконцентрироваться. То есть на оставшиеся до диплома месяцы прекратить выпивку и шалопайство. И в самом деле, посерьёзнели и засучили рукава. Вот только Томочка повела себя нестандартно. Сначала обрадовалась трезвости мужа (многочисленные родственники Ивана сразу решили, что ему вшили противоалкогольную ампулу), а потом её зациклило в той степени бестолковой зацикленности, на которую способны только любящие жены. Тому вдруг осенило, что муж посуровел, и ушел в себя потому, что у него появилась другая женщина. «Томик, да ты что меня пытаешь? Какие бабы?! Я ведь тоже не пью. Дело надо делать, преодолевая нечеловеческие усилия!» «А ты бы вообще помолчал. Развратник ты, Степан! И мужа развратил. Есть у него кто? Продай его хоть разёшенек?» «Тома!» «Убирайтесь от меня! А я возьму себе сейчас у соседки котёнка.» Дальше больше, и, как ни парадоксально, дело шло к разводу. Иван растерялся, а Тома бойкотировала буквально всё. «Давай, Ванька, раз такое дело, сделаем перерыв и надерёмся один раз до поросячьего визга. Успокоим женщину.» Так и сделали. Вот только Тома на следующий день выловила Степана и с тяжелой ухмылочкой спросила: «Что, бросила она его? Напился вчера с горя, бобик». Любой человек знает, что иногда случаются ситуации, когда навроде того что хохмы ради прыгнул в воду в одежде, одежда набухает, тянет ко дну и захлебываешься, носками еще можно дотянуться до скользкого илистого дна, и маленький бы шажок назад, — и встал бы дурак дураком на грунт, а не выходит. И утонуть запросто, и шутка кончилась, и глупость несусветная. Надо придумать что-то радикальное. Иван со Степаном хрустели морковками, а их класс пил «Жигулевское», обсуждая только одну тему. Утром сообщили — президент упал во время прогулки, несчастный случай, повреждение основания черепа. Магдалиночка сказала: «Нельзя убивать людей», и расшифровала. Убийцей может быть микроскопический вирус, гололёд, что угодно, а убивать всё равно никого нельзя. Ни плохих, ни хороших. Президентов тоже. «Царю застят, народ напастят. Нового найдем.» «Перестань ты, Серега Солодких, ничегонедумать!» Действительно, не так всё просто. Си-Эн-Эн сообщило, что охранника увезли с переломанными костями. При чем здесь, спрашивается, возникшая паника? Степан попросил совета у мудрой Магдалины. Магдалиночка посоветовала клин выбивать клином. Шок нужен, катарсис. «Можно также содрать кожу и искупаться в море, — вставил бестолковый Иван. — Очень освежает.» Магдалина предложила конкретный план. Так дружки и сделали. Резиновая красотка в секс-шопе стоила, конечно, недешево, но они её купили. Ради катарсиса денег жалеть не надо. Записали на пленку с какого-то порнофильма сладострастные стоны, причмокивания и охания, повышающиеся до уханья. Когда Вильчевская была у родственников, уложили куклу на кровать под одеяло, Иван позвонил, попросил жену, сухо сказал, что раз у них такие отношения, значит он вправе пойти на улицу, найти шлюшку, а там как получится, на правописание или на левомитицын. Ждать вряд ли пришлось долго, и они, погасив свет, заблаговременно забрались в платяной шкаф у кровати, немного приоткрыли дверцы, чтобы было видно, как к кровати подбегает с кувалдой Томочка, приставили к щели динамиком магнитофон. Только загремело ключами у входной двери, включили магнитофон. Силы небесные! Включили, да не включилось. Магнитофон и так постоянно заедал, и сейчас в решающий момент не изменил себе старый импотент. Степан встревожившись, защелкал проваливающимися кнопками. С Вильчевским же случилось что-то напоминающее нервный удар. Стало ясно — затея провалилась. В зале вспыхнула люстра, в спальню влетело лезвие света, в комнату вошла Тома, встала, как вкопанная. Они сами вытаращились из щели на кровать. Там в полумраке творилась настоящая любовная игра. Под одеялом бугрились соблазнительные формы, а продувную красотку, сопя, урча, чуть не облизывая, целовал фантом Вильчевского.

— Значит так? Я ухожу от тебя, — сказала Тома голосом, от которого волосы поднялись дыбом.

Вильчевского то ли доел нервный удар, то ли на мгновение отключилось сознание, он кувыркнулся через голову и вывалился из шкафа. За ним вылез Степан, бледно улыбаясь, Тома включила свет и сдернула одеяло. У призывно округленного красного рта красотки шевелился и мурчал котенок. Наш брат-мужичок! У Вильчевского от падения на левой скуле наливался синяк. Синяк на правой скуле от оплеухи Вильчевской супругу как бы не считается. Гуляли они до самого утра, благо что шампанским заранее запаслись не хуже гусар. Когда расхлюстанные и счастливые Вильчевские перестали лакать шампанское, а начали хватать друг друга за интимные места, Степан наложил котенку на кухне с горой деликатесной рыбы и с куклой ушел в город. Поцеловав резиновую фемину в лоб, он умудрился пристроить её в объятие алюминиевого болвана на здании касс Аэрофлота.