Художник Её Высочества - [80]
— Ты мой первый мужчина.
Это хорошо в случае, если Джек собирается строить здесь свой дом. А если после ночной беготни и усталости, трех девичьих головок на его груди… это нехорошо-о-о-о. Кому что: новое поколение может быть и выбирает «Пепси», а его поколение, знаете ли, выбирает клизму.
Возраст у неё такой. Любовь — ослепляющий палач. Пальцы холодные, сердце пылкое, образы чудные, фантазии известной природы, придуманные диалоги, целование собственной руки. А тут перед ней молодой человек, не дурак, не дурен, размер воротничка: сорок три. Сушите серебряные весла, гребцы, спускайте пурпурные паруса. И впредь наука. Будешь знать теперь практикант, как у барышень появляются мысли о любви после получасового занятия арифметикой.
Девушка подошла, прижалась так страстно, что можно сказать — навалилась. Чтобы не опрокинуться на спину, пришлось машинально схватить деву в обьятия. Потянулась к нему лицом, Степан напрягся. Была же мысль — позавтракать колбаской с чесноком. Съела его губы, обвив руками шею.
— Меняю зябликов на бляздиков! Этот вороне на лету педикюр сделает. Целуетесь, орлы советские и светские орлицы?!
В дверях мастерской стояла Абигель. На губах ещё та ядовитая улыбочка. Яд действует избирательно. Пошла реакция на синильную кислоту. Правда, кому что: Абигели плюс ко всему резкое сужение зрачков — миоз называется, художнику — остальное: металлический вкус и жжение во рту, онемение кончика языка, головокружение.
Чистое ведь недоразумение! Классический несчастный случай.
— Брысь отсюда, — приказала Абигель Варварушке.
Та шмыгнула мимо его суровой подружки в двери.
— Я пришел картинку писать, а здесь…
Поражает яд с запахом прелого сена: стеснение в груди, томление, затем состояние мнимого благополучия, сердечная слабость, повышение температуры до любовного жара, дурнота.
— Картинку он собрался писать, а тут вдруг сигавошка с морковными губами. Пустыню, случаем, пылесосить не собирался?
Действие другого яда, масляной жидкости с запахом горчицы: впитывается в почву, кожу, картины, поражает парами и каплями. По поражению появляется покраснение, пузыри, затем язвы узорами.
Художник — маньяк и извращенец, который заманил девушку в мастерскую, но занимается тем, что только пишет её.
— Перестань! Ты же видишь, я не вру! Я картинку прибежал писать, а тут…
— Тут я вовремя опоздала. Надо же, как не повезло, мазилке!
Степан воздел руки, прося сочуствия. А воздевши, увидел, что пальцы дрожат. Природу таких перстотрясений понять не трудно. Страх.
— Хорошо. Тогда пиши, — указала на станок.
Нужно идти. Это приказ. Вот холст 70в100, белый несмышлённый, пинен на палитру, спичкой чирк — вспыхнуло пламя. Мастихином срезал размякшие бугры старой краски. Новые краски разноцветными червяками по палитре. Кисти всех номеров, что шпаги и стилеты для дальнего и ближнего боя.
— Что будешь писать?
— Тебя.
Не к этому ли он шел? Не строил ли дурацкую теорию, когда будущее пишется еще одной краской, имеющей название — страх.
— Аби, — где-то уже приходило понимание процесса. — Вот бы сейчас чуть страшнее? — и зубами чак-чак-чак. — Отрегулируй?
— Страшнее, целовальник?
Зачем так-то? Дела ему нет до мокрых поцелуев, машинально целуя пространство перед собой. Движения губ не ускользнули от Абигели.
— Уж чересчур! — скорёжило. — Вернись на пятнадцать процентов, будь любезна.
Пишет художник картину, с места, в карьер, в ядовитом тумане каком-то, будто не он это вовсе, а дух кошмарного дерева. Вот и пришел час икс. И пустило дерево Иггдрасиль корни в самую сердцевину ада, который вовсе не ад, а вечная страсть к творению. Твори! Создавай свою вселенную. У бога всего много. Тех же полубогов, создающих дубли бытия.
— А мне казалось, ты меня любишь?
Кисть летала по холсту, в окна подсматривал безчисленнозвездными глазами череп небес.
— Только тебя и люблю. Теперь точно знаю!
Как Степан Бумажный писал портрет, никто не вспомнит. Самому ему не вспомнить точно. Нет опьянения сильнее, чем опьянение страхом. Ибо страх это не черные ноги, не зеленая чешуя на боках, не раскаленная козлиная голова. Страх по табелю о рангах выше дьявола, имеет звание высокородное и металлические волосы, смотрит на придворного художника пристально, не замечая холста, на котором живописец творит портрет своей сиятельной любви.
Он суеверен в одном: нельзя писать любимых людей. Поэтому писал девушку в первый и последний раз. Во всяком случае, так думалось, пока все цвета палитры, перебрав самих себя, не остановились на черном цвете. Впереди темно — будущее.
Сколько можно не дышать? Счет на минуты. Даже если всю жизнь ныряешь за раковинами жемчужниц. Сколько можно бояться? Тоже всего ничего, даже полагая страх творческим экспериментом. Недолго ждать, придёт равнодушие — серая краска настоящего = тёмное прошлое + светлое будущее — навывоборотность потёмок приходящего. Такого напряжения, как в работе над портретом Её Высочества художник не испытывал со времени приснопамятного истерического броска на шпиль университета. Между этими событиями мизерное расстояние, но огромная разница. Там — вакханалия, здесь — помрачение рассудка, раскисающего в универсальном растворителе — страхе. Выдержать такое под силу лишь титанам, да сумасшедшим художникам, возмечтавшим чего-то ради свиной щетиной написать картину из будущего. А выдержав такие перегрузки, необходимо удирать куда подальше, отращивать новый хвост или восставать из пепла, в зависимости от степени поражения. В общем, переместиться в места без алхимических заморочек, где дым, аллегорически, не есть ненависть долин, а просто дым. Не в Небесный Иерусалим с двенадцатью золотыми воротами, лучше в Красноярск, где дым является дымом; СО2, сажа, прочей гадости по мелочи.
Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
Два землянина исследуют планету, где всем заправляют карлики — и это главная загадка планеты. Карлики создали города и заводы, заставили на них трудиться горбатых обезьян, но по уровню своего развития эти существа сами недалеко ушли от животных. В чём же заключается загадочный фактор, который позволил этой цивилизации подняться на высокую ступень технического развития?
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.