Художник Её Высочества - [187]

В сейфулинской квартире его ждала редкой красоты женщина, представилась Ненастьевой Хеленой, сказала, что у них неприятности, что оставлена здесь в качестве связной и теперь должна доставить Бумажного в биджинскую пещеру.

Бескорсый лежал на льду, а наледь походила на спину кита, всплывшего в полутьме каменной полости.

— Что случилось с вашим другом?

— Пострадал в шахте, пока разыскивал начальника.

Начальник вентиляции поднялся наверх буквально перед взрывом, а как шарахнуло, он, испугавшись ответственности, исчез. Нашли его на даче, где он пил горькую. Бог с ним. Молодой совсем парень. Труханул. Бывает.

— Если у него ожог, я знаю уникальное средство.

Степан не верил в народную медицину категорически. Смешны припарки и примочки примитивных времен. Запихивать в анальное отверстие чесночину, чтобы избежать беременности или пить против бессонницы святую воду с плевками ворожеи, знаете ли, для образованного человека то же самое, что использовать компьютер в качестве пресса при квашении капусты. Но так получилось, что в одно единственное средство из всей шаманской аптеки поверил безоговорочно. Убедившись на собственной шкуре. Однажды полез в деревне под газовую плиту за луковицей и стряхнул себе на ноги закипающий чайник. Кипятка было не особенно, до четверти, но куда попало, там жгло немилосердно. Всё время приходилось сбрызгивать ноги водой и двигаться, чтобы обдувало обожженные места. Потом городские соседи, снимающие на лето полдома, принесли импортный аэрозоль, от которого шкуру зажгло так, что затанцевал рок-н-ролл. Догадавшись, привели старушку, пообещавшую прекратить мученья сразу, как только сварится вкрутую куриное яйцо и пережгётся желток. Степан чуть не выгнал всех вон вместе со старушкой, разглядев как с желтка, наткнутого на вилку, стекает в ложку, подставленную снизу, черного цвета подозрительная жидкость, но сдержался. Уж очень больно! Бабка рассказала, как, работая в Отечественную санитаркой в госпитале, поднимала на ноги обгоревших танкистов. «У врачей, миленький, руки опускались. А я пережгу и смажу. Вся зарплата на яйца уходила, а всё равно с Божьей помощью поднимала мученика.» Степан не поверил своим рецепторам, когда через минуту после смазывания боль прошла полностью, через день от ожога не осталось ни следа. С тех пор, в народную медицину не верит принципиально и принципиально верит в чёрную жидкость из пережженного желтка.

— Пострадал, да, но про ожоги я не говорил. Серж в скафандре горноспасателей был. Дело не в этом. Смотреть на солнце — зрение потеряешь. Он и потерял. Только потерял зрение внутреннее. А сейчас в анабиозе.

Упрощённое понимание анабиоза. В таком его прочтении замороженные бройлеры в магазине тоже в анабиозе, космонавты на полпути с птицефабрики в брюхо куроедов.

— Ты понимаешь, о чём я говорю. Тот самый прибор, чем он пытался высмотреть в дыму недотёпу, у тебя самого имеется.

— Хорошо, я признаю, «интимчик» у меня.

Сейфулин расхохотался на всю пещеру, даже у второй головы на наледи, показалось, появилась ухмылочка вурдалака, случайно оказавшегося у благотворительного пункта забора крови.

— А ваш «интимчик» как называется?

— Да как… Маленький Биг.

Степан огляделся. Всё как положено в шаманизме: керамика с мазюками, зодиакальные камушки, шерсть тотемических животных, конструкция с клеткой, в ней спящая змейка, ягоды, колокольчики, отрезок сети, иероглиф на коже, масляные светильники, сушеные насекомые на бархотке, костяные иглы.

«У москвички две косички, у узбечки сорок пять. Херомантия! Мантия от плеч до…»

Сейфулин раскрывал конструкцию над телом, раздвигал ажурные крылья из прутиков, поправлял колокольчики, наполняя пещеру странными звуками. Странными оттого, что язычки бубенцов приопущены в разноцветные воды каменных чаш. Змейка проснулась, зашипела, ей брошены сушеные насекомые — змейка утихла, мази перьями на зодиакальные камушки, шишки в шарнирные части человеческого механизма, на закрытые глаза таёжную морошку…

— Зажги светильники, расставь квадратом.

Степан взял светильник и вразвалочку двинулся было к костерку.

— Не так! Сам зажги, без огня, — и смотрит сложно, на лице — сомнение.

Что ж, вызов принят. Раз открылся — надо помогать, отгоняя от себя скепсис образованного человека. Остеклянев глазами, зажёг светильники один за другим. Получите, распишитесь.

— Неплохо, — похвалил соорганизатор и скомандовал. — Кольцо!

Поднял кожу с иероглифом, растянул руками. Когда иероглиф потерял квадратность и вытянулся излюбленной формой любого бросающего существа, шаман произнес заклинание, похожее на просьбу Клеодема к Плутону:

— Помоги нам пережить нить своего веретена! — быстро намотав тетиву на прутиковый шар, передал его Степану. — Натяни больше сферу Туиле.

Внутреннее напряжение, замороженное в теле на льду, если сбросить в еще более напряженную, сведенную судорогой силы сферу Туиле и умудриться не попасть под осколки… Всё гораздо хитрее, чем представлялось на первый взгляд. Дело ведь не в зодиакальном гравии и прочих дебильных атрибутах шаманизма. Это способ, позволяющий превратить мысль в материальный инструмент действия. Вместо них с таким же успехом можно использовать картофельный салат, запчасти сноповязалки, хоть что, хоть голову Айболита в противогазе. Однако без потного усилия спинных мышц и мозговых разрядов повышенной мощности не обойтись. А «Маленький Биг» или «Интимчик» — лишь катализатор. Без него, следует признать свою неправоту, мировое жречество добивалось того же результата. Просто еще больше усилий спинных мышц, еще сильнее разрядность животного электричества.