Художник Её Высочества - [149]

В дверях стояла Наташечка, чашка прыгала на блюдце в руке, кофе, услащенное тремя общечеловеческими стандартными кусочками сахара лился на пальцы, но она не чувствовала. За окном сидела на карнизе ворона и вглядывалась в кафельную глубину электрошоковой. Может быть, не ворона — ворон, один чёрт! оловянная душа.

Колонтитулизм любой на выбор жизни — самый обязательный закон любой жизни. Фактом своего рождения существо «опускает руку в тесто». Но последним опусканием руки в парную землю сущего, как ни странно, не оканчивает жизнь, а, против этого, продолжает, и не в состоянии закончить её уже никогда.

Расстояние между появлением и истинным началом называется жизнью и, как тонко организовала природа, с одной стороны, не играет никакой видимой роли, если только жизнь не принадлежит настоящему художнику (художник — не профессия. Художники, на удивление, все, потому, что художник — это часть лептонного газа в форме человека), но с другой стороны, невероятным образом несет в себе багрянородное начало самого неожиданного свойства.

Либо стреляешь в цель, либо подрисовываешь мишень там, куда попало стрела. Что ни выбирать — не избежать сюрпризов на положенной дистанции.

— Dвоедушный ты фуфломёт, — Субъект приблизился к Объекту. — Получай на чай! — размахнулся и ударил Объект.

Мимо проходил Чиновник. Остановился, высказался:

— Возможно, Объект имеет юридическое опекунство над Субъектом. Если опекунство чересчур назойливо… Сирота иногда вырастает таким-эдаким собой достоупоительным медаль. он. чиком.

Поэт, как всегда, торчит посреди всего.

— У весны пистолет, мой висок не таясь расцветает. Не летится совсем, не людится как всем, догадалась душа — погибает. Душу это кончают. Не мою — его.

Субъект приноровившись, ловко бил Объект обеими руками слева, справа, по очереди и одновременно. Задержался ещё зевака в очках с лопнувшей посередине одной линзой.

— Рака если вынуть из панцыря, у него также крыша дриснет от шока. На кризис возраста похоже.

Субъект повалил Объект и взялся пинать ногами. Замечание услышал Доктор и не согласился:

— Кризис не при чём. Быстрее всего, у него плохой психолог. Только плохие психологи советуют лечить фригидность агрессивностью.

Поэт словеса спаривает:

— Истребляемся в принципах, распустячив акцент. Пропускаемся в сложности, разбазаривши центр.

Субъект топтал Объекту хрустящие пальцы.

— Перестаньте трепаться! — вставился в разговор красавчик-мужчина. — Хорошо сделанную куклу-женщину с эбонитовым вибратором практически невозможно отличить от настоящей. В данном случае Субъект возбуждает общественное мнение.

Субъект перевернул Объект на живот, запустил руки в волосы и бил о твердь часть предмета, считающегося лицом.

Мало-помалу собиралась толпа.

Конформист, как все конформисты, попытался оправдать:

— У каждого человека с рождения существует инстинктивный запас агрессивности. Субъект его отрабатывает.

Субъект ходил от одного члена Объекта к другому и по очереди выкручивал.

— Мужчины шудачат как штарые бабки на завалинке, — прошамкала Нехорошая Бабка без зубов. — Шамый быштрый аборт, ешли намять пузо. Только я лучше делаю и беру недорого.

Субъект ломал Объекту всё хрупкое.

Мужчина и женщина, Маньяк и Извращенка, не удержались от комментариев:

— Пошлые обыватели! Вы совершенно не понимаете силовой любви! Они вовсе не дерутся. Мы видим одну из бесчисленных форм секса.

— Если жертва сопротивляется, её надо подавить морально. Или нежно придушить.

Субъект, услышав, взялся душить.

— Всё обойдётся! — воскликнул Оптимист. — Главное — любить жизнь! — и довольный собой, устроил пламенный поцелуй спички с сигаретой.

Избиение жадно поедает глазами Мальчик, подпрыгивает, сучит иксоидными ножками в воздухе и провоцирует:

— Я в проказах не замешан и всегда уравновешен. Взрослые — дураки!

Поэт, понятно, возбуждается, услышав совокупленные окончания:

— Вероятно развязка, вот сейчас отзовут. Люди в лучшие дни у могилы живут!

Субъект со всей силы пинал каблуком в пах Объекту.

Философ попытался оконтурить ситуацию:

— Не опускайтесь до примитивизма. Наблюдается героический момент. Мужское и женское начало пытаются слиться воедино в зевсова «Сферического человека».

— Фигня, — не согласился Амбал из толпы с приросшими мочками ушей. — Мне если кто не понравится, я тоже сразу по соплям, мать его в муть!

— Позитивнее, позитивнее. Объект — не Объект, — высказал версию Дворник. — Это хамелеон из нашего зоопарка сбежал. Они, хамелеоны, в кого хош превратятся.

— Если уж на то пошло, бойз, — перебила Проститутка. — Вовсе не хамелеон, а фаллический символ бытия и Субъект дерется от злости, потому что импотент.

— Закат блудил румянцем потаскухи, — отвлёкся Поэт от генеральной линии и так посмотрел пролетающей мухе в глаза, что та почувствовала себя шпанкой.

Толпа заспорила, поднялся гам. Под шумок Доктор распихивал соседям визитки, убеждая:

— Лучше плохой аллерголог, чем плохой психолог. Помните: вискоза не вызывает аллергии.

— Что ж так мрачно, противно, с червоточинкой, фи?! — кричит поэт.

— О, великий Андерсен! — довскричал Сказочник. — О чем вы говорите, когда перед вами на расстоянии вытянутой руки происходит истязание живого?! Велика воспитательная сила сказки! Разве можно поверить в то, что Субъекту в детстве на ночь, не повышая голоса, рассказывали сказки, помогающие формированию положительных качеств?