Худой мужчина - [5]

Нора шумно задышала. У меня похолодело в затылке. Я отпихнул собаку и отобрал пистолет у Дороти.

— Это еще что за штучки? Садись. — Я опустил пистолет в карман халата и толкнул Дороти в кресло.

— Не злитесь на меня, Ник, — захныкала она. — Оставьте его себе. Не хочу я быть вам в тягость.

— Где ты его взяла? — спросил я.

— В кабаке на Десятой авеню, у дядьки какого-то. Браслет отдала — тот, с изумрудами и бриллиантами.

— А потом обратно в кости выиграла? Браслет-то на тебе.

Она уставилась на браслет.

— А мне показалось, что отдала.

Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:

— Ой, кончай изводить ее, Ник. Она…

— Нет, нет, нет, Нора, он не изводит, нет, — затараторила Дороти. — Он — он один во всем мире, к кому я могу обратиться.

Тут я вспомнил, что Нора так и не притронулась к своему виски, поэтому я пошел в спальню и выпил. Когда я вернулся, Нора сидела на ручке кресла, в котором примостилась Дороти, обхватив рукой ее плечи. Дороти сопела, а Нора приговаривала:

— Он не злится, детка, он тебя любит. — Она взглянула на меня. — Ты ведь не злишься, правда?

— Нет, но глубоко скорблю. — Я сел на диван. — Откуда у тебя пушка, Дороти?

— Я же сказала — от дядьки.

— От какого дядьки?

— Я же сказала — от дядьки из кабака.

— И отдала браслет?

— Думала, что отдала, но вот — браслет-то у меня.

— Это я заметил.

Нора потрепала девчонку по плечу.

— Конечно, конечно. Браслет-то у тебя.

Я сказал:

— Когда коридорный придет с едой и кофе, подкуплю-ка его, пусть побудет здесь. Не собираюсь я оставаться в одиночку с парочкой…

Нора ответила мне недовольной гримасой и сказала Дороти:

— Не обращай на него внимания. Он всю ночь вот так.

Та сказала:

— Он думает, что я глупая пьяная дурочка, — Нора еще немного потрепала ее по плечу.

Я спросил:

— Зачем тебе пистолет?

Дороти выпрямилась, уставилась на меня широко раскрытыми пьяными глазами и взволнованно зашептала:

— Это все он, если б начал ко мне приставать. Я боялась, потому что выпила. Вот так. А потом и этого испугалась и пришла сюда.

— Ты про отца? — спросила Нора, пытаясь скрыть волнение в голосе.

Девушка покачала головой.

— Мой отец — Клайд Винант. Я об отчиме. — Она склонила голову Норе на грудь.

— О, — сказала Нора, изобразив полное понимание. Потом добавила: — Бедняжка, — и посмотрела на меня со значением.

Я сказал:

— Давайте-ка все выпьем.

— Я не буду. — Нора снова недовольно воззрилась на меня. — Думаю, что и Дороти не следует.

— Очень даже следует. Заснуть будет легче. — Я налил ей колоссальную порцию виски и проследил, чтобы она все выпила. Спиртное сработало на славу: когда прибыли бутерброды и кофе, она уже крепко спала.

Нора сказала:

— Ну теперь-то можешь быть доволен.

— Теперь — доволен. Уложим ее, а потом перекусим?

Я отнес ее в спальню и помог Норе раздеть ее. Фигурка у нее и впрямь была замечательная.

Мы вернулись к столу. Я вынул из кармана пистолет и осмотрел его. На своем веку ему здорово досталось. В нем было два патрона — один в патроннике, один в магазине.

— Что ты с ним намерен делать? — спросила Нора.

— Ничего, пока не выясню, не из него ли убили Джулию Вулф. Это ведь тоже калибр 0.32.

— Но она же сказала…

— Что выменяла его в кабаке, у какого-то дядьки, на браслет. Это я слышал.

Нора наклонилась поближе ко мне над своим бутербродом, глядя на меня потемневшими и сверкающими глазами.

— Думаешь, она взяла его у отчима?

— Да, — сказал я, но, пожалуй, чересчур серьезно.

Нора сказала:

— Ах ты, грек паршивый! Но, может, все-таки, так оно и было. Неизвестно ведь. А ее словам ты не веришь.

— Послушай, милая, завтра я куплю тебе целую кипу детективов, но сегодня не забивай свою очаровательную головку загадками. Она и всего-то хотела сказать, что боится, как бы Йоргенсен с ней чего не сотворил, когда она придет домой — и боится-то потому, что слишком пьяна и может уступить.

— Но ее мать!

— Такая уж это семейка. Можешь…

Дороти Винант, покачиваясь, стояла в проеме двери в ночной рубашке, которая была ей явно велика. Поморгав на свет, она сказала:

— Можно мне побыть здесь немного? А то так страшно одной.

— Конечно.

Она подошла и свернулась возле меня на диване, а Нора пошла принести ей что-нибудь накинуть на себя.

VI

Уже после полудня, когда мы втроем уселись завтракать, пожаловали Йоргенсены. Нора подошла к телефону и отошла от него, стараясь не показать виду, что она чем-то приятно взволнована.

— Твоя мать звонила, — сказала она Дороти. — Она внизу. Я сказала, чтобы она поднималась сюда.

Дороти сказала:

— Черт возьми! Зря я ей позвонила.

Я сказал:

— Мы живем все равно что в вестибюле.

Нора сказала:

— Это он не всерьез, — и потрепала Дороти по плечу.

В дверь позвонили, и я пошел открывать.

Прошедшие восемь лет не нанесли внешности Мими никакого вреда, она стала только пышнее и эффектней. По сравнению с дочерью она была крупней и ярче. Мими залилась смехом и протянула руки мне навстречу.

— Веселого Рождества! Ужасно рада вас видеть — столько лет прошло. Это мой муж. Мистер Чарльз — Крис.

Я сказал:

— Счастлив вас видеть, Мими, — и пожал руку Йоргенсену. Это был высокий, худощавый, темноволосый мужчина, лет примерно на пять моложе жены, с великолепной осанкой, одетый со всей тщательностью, холеный, с прилизанными волосами и нафабренными усами.