Хрущевцы - [25]

— Во-вторых, — сказал он далее, — проблемой для вас является разведение овец, — и спросил меня о количестве овец, о настриге шерсти, о надое молока, о мясе и т. д. После моих ответов он продолжил:

— Овцы должны стать для вас другим большим достоянием. Вам надо создавать тонкорунную породу овец. У вас есть пастбища, — сказал он, — так что можете разводить овец. Поэтому найдите самую подходящую породу, наладите искусственную случку в широком масштабе и увеличивайте их поголовье.

Указав нам и «второй путь» развития, Хрущев перешел к «третьему пути», способному вывести нас на свет. Он был связан с рыбой.

— Рыба, — сказал он, — другое большое для вас богатство. В Скандинавских странах, например, в Норвегии, создали такое огромное рыбное богатство, что не только народ в обилии есть рыбу, но и вывозят большие количества Они ловят не только в территориальных, но и в открытых водах. Так делайте и вы, — ориентировал Хрущев, — чтобы рыба стала для Албании большим богатством. Вам обязательно надо сделать это, а мы поможем вам и направим к вам специалистов, флот и др.

Оттого, что первые три «пути» ошеломили меня, я с огромным любопытством ждал «четвертого пути». И вот выяснился и он.

— Важное значение для вас, — сказал он, — имеет и цитрусоводство. Цитрусы также должны стать для вас другим огромным богатством, ибо лимоны, грейпфруты, апельсины и т. д. пользуются большим спросом.

Таковы были его установки «на строительство социализма» в Албании! Под конец он добавил:

— Надо думать и о других богатствах, как, например, о минералах, но главное это то, что я упомянул. Мы поможем вам развивать хлопководство, цитрусоводство, рыболовство и овцеводство. Все эти вопросы, — закончил он, хорошенько надо изучить и вам и нам, и мы уверены, что таким образом Албания скоро станет примером для Греции, Турции и Италии.

Не было смысла вступить в полемику в связи с его «жемчужинами». Я поблагодарил его за «советы» и мы распрощались.

Теперь все становилось яснее. Совет Экономической Взаимопомощи рекомендует решать наши экономические проблемы с Хрущевым; Хрущев рекомендует решать их с помощью хлопка, овец и… по щучьему велению.

Все эти взгляды и действия, рассмотренные в совокупности других политических идеологических, военных и других проблем, еще больше убеждали нас в том, что дела в иашем лагере, прежде всего в Советском Союзе, шли по наклонной плоскости. Предстояли другие события, и мы, интенсивно переживая их, должны были дальше учиться и серьезнее готовиться к грядущим битвам.

4. Пробный камень

^{Хрущев стремится к Югославии. Первый сигнал флирта: советское письмо в июне 1954 г.; Хрущев взваливает на Информбюро вину за измену югославского руководства. Усиленная и сердечная переписка между Хрущевым и Тите. Решение Хрущева реабилитировать ренегатов. Наше категорическое возражение: майское и июньское письма 1955 г. Беседа с послом Левичкиным: «как это можно так просто и в одностороннем порядке принимать подобные решения?». Настойчивое приглашение поехать «на отдых» в Советский Союз! Встреча с Сусловым. Микоян звонит в полночь: «Встречайся с Темпо, разглаживайте расхождения». Встреча с С В. Темпо.}

Все, что происходило в Советском Союзе после смерти Сталина, беспокоило нашу партию и ее руководство. Конечно, в этот период, особенно до XX съезда, наши подозрения основывались на отдельных фактах, которые советские руководители прикрывали обильной демагогией. Но как бы то ни было, их поведение на встречах с нами, их действия внутри страны и за рубежом привлекали наше внимание. Особенно неприятными были для нас флирты Хрущева с Тито. Мы с нашей стороны продолжали вести самую ожесточенную борьбу с титовским югославским ревизионизмом и отстаивали правильные, марксистско-ленинские позиции Сталина и Информбюро в отношении югославских ревизионистских руководителей. Мы поступали так не только при жизни Сталина, но и в переходный период, пережитый Советским Союзом после смерти Сталина, и после победы путча Хрущева, когда тот вершил закон, и после его ниспровержения. И мы такую позицию будем всегда занимать в отношении югославского ревизионизма, вплоть до его полного идейного и политического разгрома.

Мы бдительно и с пристальным вниманием следили за каждым действием Хрущева. С одной стороны, мы замечали, что вообще против Сталина не высказывались, говорили о единстве социалистического лагеря с Советским Союзом во главе, Хрущев в своих выступлениях бросал в американский империализм «бомбы^, скользко критиковал иногда титизм;

Другой стороны, он размахивал перед ними белым флагом примирения и подчинения. В этой обстановке мы проводили курс на дружбу с Советским Союзом, боролись за сохранение и укрепление этой дружбы, причем для нас это было не тактикой, а принципиальным вопросом. Тем не менее мы не оставляли без ответа случаи порочных действий и отклонения от линии.

Для нас борьба с американским империализмом и югославским титизмом была пробным камнем, критерием марксистского подхода к поведению Хрущева и хрущевцев. Правда Хрущев болтал против американского капитализма и империализма, однако нам не нравились те три или пять его повседневных приемов и встреч со всякого рода американскими сенаторами, миллиардерами, дельцами. Хрущев стал клоуном, выступавшим целый день и каждодневно, уроняя достоинство Советского Союза.