Хроники похождений - [7]

— дррружочек, такая милая смесь языков…

— Скотина! Небось, пользовался моей кроватью! — возмутился я.

— А что ж прррикажете-с, барррин! — развел он руками. — Последний день… Так уж надо было-с…

— Что значит — последний день? — спросил я.

— То и значит-с, что Шевалдышев нынче-с обещал нас выгнать на улицу-с, если мы не заплатим-с, — сообщил мосье. — А чем-с нам платить? А вы-то, сударррь мой, должны были еще в прррошлом-с году-с пррриехать! А не пррриехали-с и весточки, сударррь мой, не прррислали! Мы уж, прррости Господи, самое худшее-с думали! И денежек-с, денежек-с не прррислали вы, сударррь вы мой!

Из последних слов французской канальи выходило, что если бы я, к примеру, помер, не прислав ему денежек, то поступил бы совсем уж по-свински.

— И ты, значит, скотина, решил, что можно девок в мою постель таскать?! — рявкнул я, размышляя, что лучше: дать ему в рыло или факелом подпалить его пышные усы.

— Так и вы, сударррь мой, вррремя не террряли-с даррром, — возразил мосье Лепо, кивнув в сторону Ильинки, куда увезли незнакомую блондинку.

Мильфейъ-пардонъ,[11] а с чего это я взял, что она блондинка? И откуда у меня такое чувство, что я многое про нее знаю?! Или мне попросту хочется, чтобы она была блондинкой? Признаться, девушка эта была как раз в моем вкусе, и я был непрочь ее обнять, головой зарыться на груди и опустить руки ниже талии. Под ложечкой у меня засосало, и возникло неприятное предчувствие, что лосиновый круассанъ заставит кинуться в кипящее варево из-за этой барышни.

А два трупа, остывавшие в двух шагах от Кремля, говорили о том, что я уже влип в историю, в которой незнакомой девушке отведено решительно не последнее место.

Глава 2

Вскоре собралось столько зевак, что их тени слились в черную кляксу, колыхавшуюся на стене. Лепо отнес мой дорожный сундук домой и, одевшись потеплее, вернулся сторожить трупы до появления городовых.

Два господина в одинаковых черных пальто привлекли мое внимание тем, что, напротив, явно старались избежать внимания к своим персонам. Немного потоптавшись, они потихоньку отделились от толпы и скрылись в нашем подъезде. Должно быть, какие-то новые квартиранты, кажется, на третьем этаже как раз рядом с комнатами самого владельца в конце прошлого года освободились площади.

Я забрал у Лепо факел и отправился к Шевалдышеву. Каналья купец кудахтал от радости, что увидел меня живым и здоровым после длительного моего отсутствия неизвестно где и давешней стрельбы под окнами, и при этом сокрушался, что не может позволить остаться мне, поскольку успел получить задаток от нового жильца, который намерен въехать в комнаты через неделю. В чем-то он был неискренен, но в чем именно, я не знал, да и не имел желания допытываться. Я снял с крюка его же шапку, надел ее на правый кулак и дал ему в морду.

— Задаток, если и впрямь взял, придется отдать, — наказал я ему. — А если не брал, то вот тебе за вранье!

Дал я ему еще раз в морду, и тут в дверь постучали. Примчался приказчик из Ветошного ряда — сообщить, что приехали полицеймейстер с квартальным и драгунами и просят меня спуститься.

— Кончилось ваше время-то, кончилось! Вот пожалуюсь я императору! — прокричал вслед Шевалдышев.

Я вышел на улицу вслед за помиравшим от любопытства мальчишкой. Несмотря на раннее утро, у дома собралась толпа зевак. От факелов и разложенных костров стало совсем светло.

Полицеймейстер Шварц допрашивал французишку, который мял в руках мою простреленную треуголку, поеживался от холода, но на вопросы отвечал столь обстоятельно, будто во время всего происшествия не стоял, зажмурившись и чуть в штаны не наложив, а лично следил за всеми тремя пулями на протяжении каждого дюйма[12] отпущенного им пути. Квартальный осматривал трупы, а драгуны уговаривали толпу разойтись. Лошади, запряженные в карету, топтались над телом кучера и нервно похрапывали.

Шварц оставил Лепо и подошел ко мне. Он смотрел на меня так, будто был уверен в том, что именно я прикончил обоих несчастных, и удивлялся тому, что я не догадался застрелиться до приезда полиции. Впрочем, одного я и впрямь пристрелил. Шварц задал мне множество вопросов, на большинство из которых я и сам был бы рад получить хоть какие-нибудь ответы.

Пока мы беседовали с полицеймейстером, скрипнула дверь. Двое в черных пальто быстро спустились по лестнице и уверенно зашагали в сторону Никольской. Вскоре они скрылись за углом.

Следом за ними на улицу явился Шевалдышев. Он немедленно пожаловался полицеймейстеру на то, что нынче с утра дважды получил от меня по морде. Шварц, не обнаружив ни ссадин, ни синяков на сытой купеческой ряхе, пообещал ему добавить и от себя лично, если и впредь будет отвлекать пустяками государственного человека от важных дел. Шевалдышев с угрюмым видом отошел в сторону.

Шварц отправил одного драгуна за подводой, чтобы увезти кадавров. Затем он забрал мои пистолеты, пообещав прислать расписку с секретарем, и сухо попрощался, наказав мне напоследок не отлучаться из города, не предупредив его.

— Пошли домой, — приказал я продрогшему Лепо.

Шевалдышев смотрел на меня волком.

— Не прячь далеко шапку, я еще зайду, — бросил я купцу, поднимаясь по ступенькам.