Хроники Нордланда: Кровь Лары - [68]

– Но почему так жестоко? Ведь прежде они жили вместе? Ну, эльфы и драконы?

– Им никогда это не нравилось. Они всегда считали себя высшей и старшей расой, себя, а не эльфов. С Перворожденными они ещё мирились, но с их детьми – уже не хотели. Они стремились подчинить себе всё живое, уничтожить людей, сделать эльфов своими слугами. Драконы по сути своей – хищники, они – зло. Ты не видишь, во что они превратили эти земли?! И это пятьсот лет спустя, когда самые страшные раны всё же затянулись! Если появился соблазн их пожалеть, представь, как на твой замок со всеми, кто в нём живёт, с детьми, женщинами, животными, падает с неба столб огня и сплавляет всё живое и неживое в одну пылающую массу!

С воображением у Гэбриэла всё было в порядке – он представил и содрогнулся. Больше он уж про драконов у Кину не спрашивал – ему хватало расспросов об Ивеллоне, от которых его то и дело отвлекала Вэнни. Девочку вёз перед собой Иво, и она живо реагировала на всё, что видела, и всё это комментировала многословно и красочно. Ну, а вдруг взрослые не заметили самого главного или заметили, но поняли как-то не так?! На свою дочку Гэбриэл посматривал со смесью гордости, умиления и беспокойства: сам он был существом в крайней степени опрятным, чистоплотным и щепетильным, и то, что его дочка за прошедшие дни превратилась в маленького поросёнка, его очень напрягало. Нет, что касается ручек, рожицы и прочих частей тела, тут всё было в порядке, Гэбриэл мыл её при каждой возможности, а вскоре сообразил держать при себе чистые белые платки, которые мочил из фляги и протирал ими вечно чумазую мордочку; но вот свои роскошные платьишко и обувь Вэнни превратила в нечто неописуемо неряшливое. Гэбриэл молча дал себе слово, что в первом же большом посёлке они купят девочке что-нибудь переодеться. А то как он её покажет отцу, брату и…

А вот о том, как примет его ревнивое Солнышко его дочку, да ещё и Марию, Гэбриэлу даже подумать было страшно. Как только эти мысли призраками появлялись на периферии сознания, как Гэбриэла, не смотря на жаркий день, пробирала дрожь. Алиса – она ведь такая… Б-р-р-р!!!

Миновав Сандвикен – они старались двигаться быстро, настолько быстро, насколько позволяли носилки с Марией и Вэнни, которую укачивало в седле, и она то и дело просилась то в туалет, то пить, то ещё что-нибудь, – маленький отряд задержался на окраине деревеньки Хвосты. Гэбриэл заметил оживление местных жителей вокруг какого-то объекта на земле, и не сдержался, подъехал посмотреть. Люди сгрудились вокруг лежавшего на земле зверя, которого Гэбриэл в первый момент принял за волка. Тот был весь покрыт пылью и грязью, кое-где шкура слиплась от крови, лапы тщательно связаны, в зубы вставлена палка, концы которой тоже были крепко связаны друг с другом. Зверь был жив – часто дышал и смотрел прямо перед собой глазами ясными, чуть зеленоватыми, пустыми-пустыми. Он не скулил и не вырывался, и Гэбриэл вдруг ясно-ясно вспомнил, как сам лежал вот так же, избитый и с палкой в зубах, чтобы не кусался. Сердце сжалось.

– Это оборотень. – Охотно ответил на вопрос Нэша крестьянин, кланяясь принцу крови. – Не волк, значица, и не пёс, а полукровка, это, звериный чельфяк, прошу прощения у вашего высочества-то. Он с волчихою жил за плотиною, ну, мы и это, вытурили их оттудова, это же опасно так-то: волчья семья подле деревни! Волчиху это, того, забили, а он ушел. И повадился того, мстить. Скот режет, на людей, это, нападает.

– А до этого он кого-то трогал? – Спросил Гэбриэл. – Или его волчица?

– Да как-то… – Крестьянин почесал в затылке. – Не… не трогал. Но это ж пока!

– А вы знаете, что волки – королевские звери? – Спросил Гэбриэл ещё, и крестьяне, только что гордые и возбуждённые своим успехом, начали переглядываться и жаться, в надежде стать незаметными.

– Так мы его и того – не убили ж. – Смирно ответил разговорчивый крестьянин.

– А волчицу?

– Это… – Крестьянин сглотнул, – от страха это, получилось-то. Больно она это, страшная оказалась. Мы в этом… в оглушении от страха были-то. Да.

– Я местный пастор. – Вперёд выступил невысокий пожилой попик в сутане и с чётками. – Вы правы, ваше высочество, что волк в Элодисском герцогстве животное неприкосновенное. Но у герцога есть обязательство перед крестьянами: ограждать их от бесчинств королевских зверей, ежели такие случаются. Мы же, за границами Элодисского леса, живём в постоянном страхе и без всякой защиты и призрения со стороны герцога.

– А вы к нему обращались? – Скривился Гэбриэл. – Что-то я не помню… – Оглянулся. – Ладно. Я забираю этого зверя. Вот вам пятнадцать талеров, по талеру на брата, всё же вы ловили его, старались.

Зверю просунули меж связанных лап палку и всучили Нэшу и Туве, которые вопросительно глядели на Гэбриэла. Ну, не хотел он здесь объясняться с ними! Не хотел говорить, что чувствует в звере, по сути, полукровке, как и он сам, родственную душу! Потому только кивнул и поехал прочь.

В перелеске, чтобы никто из крестьян не видел, он спешился, подошёл к связанному зверю, присел возле на корточки. Осторожно погладил покрытое пылью и кровью плечо: