Хроники Нордланда: Кровь Лары - [67]

– Да. Ему намного лучше, он вновь принимает и выезжает в Гранствилл.

– Ну, что ж… – Королева куснула губу. – Это хорошо… Это обнадёживает. Я буду на твоей свадьбе, и привезу с собою герцога Анвалонского и его жену с Софией. Пусть Гарет не ломается и не упускает этот шанс! А тебя я хочу попросить, чтобы ты и Гарет убедили брата, что Габриэлле лучше всего будет жить при моём дворе.

Гэбриэл смотрел на неё и думал: как она похожа на Габи! Словно та не дочь баронессы Маскарельской, а её собственная! Что за напасть?!

– Ты знаешь, чего я хочу. – Королева повернулась к нему, величественная, надменная, глянула с вызовом. – Верно?

– Ты королева. – Ответил Гэбриэл, держась так же прямо и без страха и сомнений глядя ей в глаза. – От себя и от брата могу поклясться тебе в преданности, и от себя – в молчании. О том, что сегодня открылось, брат не узнает. Отец – тем более. Никто не узнает. Я сам уже забыл.

Она протянула ему руку для поцелуя. Слов нет, уничтожить его было бы выгоднее и безопаснее. Он внушал ей страх. Как и епископ, дама Бель вдруг поняла, что всегда чувствовала его презрение и силу; даже там, в Садах Мечты, и это всегда тревожило и смущало её. Он никогда не унижался, даже там, где это казалось невозможным. А если он выжил и сохранил достоинство ТАМ, то что вообще его сможет сломать?! Но в данный момент она просто не могла это сделать. Её положение было шатким и призрачным, как никогда, и держалось только на них – на брате и его сыновьях, и на возможном наследнике, которого обязан дать ей и королевству Гарет. Благодаря Драйверу, у неё не осталось других союзников, достаточно надёжных или могущественных. Гэбриэл казался ей опасным и сильным зверем, которого страшно иметь врагом, но так же страшно – и союзником. Он поступит так, как захочет, и ничто, ни угрозы, ни подкуп, ни мольбы его не остановят. И хорошо, что он намерен уничтожить Драйвера. И втройне хорошо – что его цель далёкий Ивеллон. Там он и сложит свою голову… Как все до него.

Гэбриэл спустился по трапу корабля с таким лицом, что Иво не сдержался и воскликнул:

– Гэйб, что с тобой?!

– Ничего. – Гэбриэл взял у него фляжку с вином и выпил до дна, в несколько мощных и жадных глотков. Утёр рот, морщась. – Поехали отсюда.

– Что произошло? – Спросил и Кину. – Кто там?

– Не важно. Всё неважно. Поехали, я сказал!!!

Он так и не сказал, с кем встретился, и кто там был. В первые минуты, справляясь с шоком и злостью, он вообще не разговаривал и ни на какие вопросы не отвечал. Но мысли об Ивеллоне постепенно вытеснили остальные, и он успокоился. Он не успел начать думать о том, как ему получить Ивеллон себе, а это уже произошло! Теперь он ещё сильнее рвался домой – посмотреть на карте свои новые владения, расспросить отца о том королевском указе… А эльфа он мог расспросить уже сейчас, чем и занялся, стараясь забыть о том, что пережил только что при встрече с королевой. С дамой Бель.

От Кину он узнал, что Ивеллон был изначальной землёй Гонна, Перворожденных. Снежные, или Ледяные, эльфы делили эту землю с драконами, чьи замки, вернее, их развалины, красуются на неприступных скалах над фьордами до сих пор. После того, как Бъёрг Чёрный, предок Гарета и Гэбриэла, сын Тора, осквернил одно из сакральных мест Острова и был проклят Стражем, а сам Страж исчез, Перворожденные, которых тогда оставалось всего пятеро, ушли из Ивеллона. И тот стал прибежищем легендарного Гончего, Бледного Охотника, которого создал Скрюмир по просьбе Сив, жены Тора, которая ненавидела Рёксву и её потомство. Ивеллон стал местом, где вольготно чувствовали себя самые кошмарные твари, самые злобные и уродливые создания. В том числе и Мера.

– Драконы потом винили эльфов в том, что те не пришли к ним на помощь, когда они в одиночку пытались бороться за Ивеллон и гибли один за другим в этой войне. – Говорил Кину. – Но мы сами были на грани гибели. Казалось, что сам Остров шел на нас войной. Тис и его последователи считали тогда, и Тис уверен в этом по сей день, что Остров хотел от нас, чтобы мы уничтожили людей. Это было бы легко тогда… Людей было мало, они были слабы.

– Но вы не уничтожили их. А почему?

– Потому, что мы сами погибали! – Голос Кину выдал его истинные чувства. Он был прав: эльфы не забывали и не прощали. То, что кипело в нем почти тысячу лет назад, кипело по сей день. – Объединившись с норвежцами, мы смогли выстоять, и после этого уничтожить их? Обратить оружие против тех, кто плечом к плечу с нами бился с нечистью и спасал наши дома и наших детей?! Даже если это и вправду было разумно, в то же время это было мерзко и подло. И в итоге окупилось: именно человек, именно Карл Великий убил Драге Урда и спас нас от драконов.

– Значит, Ивеллон принадлежит драконам, на самом-то деле? – Нахмурился Гэбриэл.

– Драконам отныне принадлежит только Дракенсанг. – После небольшой паузы надменно ответил Кину. – И то лишь как временная тюрьма, не дом. Кровью короля драконов мы закляли их: я – на то, чтобы ни один дракон не мог взлететь в истинном обличье над Островом, и они летают только над морем, бросаясь для полёта со скал Дракенсанга; ваша мать, Лара – на то, чтобы ни один дракон, ни в истинном, ни в человеческом облике не мог причинить зла ни одному живому существу на Острове, эльфу, человеку или животному; и Тис – на то, чтобы ни у одного дракона не было потомства. Они живучие твари… Уже пятьсот лет, как они выживают на скалах своего Дракенсанга. Но их всё равно остаётся всё меньше. Они погибают на своих скалах, погибают в море, погибают от времени. Скоро их не станет совсем.