Хроники Нордланда: Кровь Лары - [65]

– С нами Бог!!! – Загремело так, что в ближайшей рощице все птицы сорвались с ветвей и заметались в небе с отчаянными криками, писком и карканьем.

Глава шестая. Драконище из Жабок

До Сандвикена «лодья» добралась без приключений. Здесь Гэбриэл хотел забрать лошадей, оставленных на местном постоялом дворе, и продолжить путь верхом. Для Марии он решил нанять носилки, в которые впрягалась пара лошадей, тот же портшез, только конный – такой вид транспорта был распространён кое-где в Европе, но на Острове им почти не пользовались, а зря: это было удобно, хоть скорость такие носилки большую развивать и не могли. Но Марии скорость была бы и вредна, в её положении и состоянии. Не смотря на то, что морально девушка чувствовала себя уже намного лучше, физически она всё ещё была истощена и измучена так, что стоило ей встать и сделать пару шагов, как у неё кружилась голова, и она начинала терять сознание. Её то и дело тошнило, начинало рвать, и кроме молока с яйцом и куриной грудки, она ничего не могла есть, не говоря уже о том, чтобы как-то двигаться и что-то делать. Гэбриэл даже не смел надеяться на то, чтобы она сохранила ребёнка, и молился о том, чтобы выжила она сама. Это была бы просто чудовищная несправедливость: если бы она умерла сейчас, когда всё плохое для неё закончилось, и Марию ждала настоящая жизнь, которую Гэбриэл всем сердцем стремился ей подарить! Большую часть дня и почти всю ночь Гэбриэл проводил с нею, разговаривал, утешал, рисовал перед нею заманчивые картины новой жизни. Мария не смела ему верить, ей была непонятна большая часть того, о чём он рассказывал, но его присутствие и ласковые слова и прикосновения утешали и по-настоящему исцеляли её сердце. Гэбриэл знал лучше кого бы то ни было, что значат такие слова и прикосновения для таких, как Мария и каким был когда-то он сам, потому не скупился на них. Чем больше, тем лучше, и к чёрту мужскую сдержанность – сейчас Марии она была не нужна.

В Сандвикенском порту он простился с Фёдором, договорившись, что после аудиенции у королевы руссы прибудут в Гранствилл, чтобы решить вопрос с кораблём, припасами и людьми. Фёдор дал ему в сопровождающие двоих своих людей, русса и финна, Вадима и Туве, первый из которых говорил на нордском с сильнейшим акцентом, а второй не говорил вовсе, общаясь с Вадимом по-русски. Для них Гэбриэл купил двух коней, Марию устроили в носилках, укрыв и от солнца, и от любопытных взглядов, оставленных в Сандвикенской конюшне лошадей забрал Нэш. Гэбриэл, соскучившийся по своему Пеплу, совал ему морковки, наглаживал, сетовал на то, что конь «не так» вычищен, «не так» причёсан и вообще – только оставь родное животное чужим людям! Родное животное охотно принимало морковку и ласку и не скрывало удовольствия от встречи с хозяином. Пока Гэбриэл занимался с конём, к нему подошёл человек, по виду – слуга очень богатого вельможи, и пригласил его подняться на борт судна, только что подошедшего к причалу. Судно было роскошное, богатое, даже нарядное, с деревянной резьбой, с гербами Элиота на парусах. На борт графа Валенского пропустили, потребовав, чтобы поднимался он один. Гэбриэл даже не колебался. Все его спутники были против, напирая на то, что идти в одиночку неведомо, к кому, опасно и безрассудно, но Гэбриэл решил рискнуть. Он не чувствовал опасности, да и не верил, что в присутствии эльфа Старшей крови и на виду всего города ему что-то может реально угрожать.

На «Единороге» он уже видел роскошные каюты, и сам плыл в такой, но здесь было роскошнее. Каюта, куда его привели, принадлежала женщине, и в ней было гораздо больше изящных и блестящих вещей, чем в каютах братьев. Гэбриэл видел себя сразу в трёх зеркалах, и в них же увидел появившуюся из маленькой боковой дверки женщину – так похожую на Габи, что в первый миг Гэбриэл вздрогнул и нахмурился, недоумевая. А потом он понял сразу две вещи. Первая – что эта гибкая черноволосая и синеглазая красавица может быть только второй его тёткой, старшей сестрой отца, королевой Изабеллой. А вторая, ужаснувшая его – что это дама Бель.

Это открытие было ударом, который он принял с огромным трудом. Для него королевская кровь и родство стали вещами священными. Осознание того, что он имел связь с родной тёткой, с королевой, воспоминания о том, в чём эта самая тётка участвовала на его глазах, Гэбриэла потрясло почти так же сильно, как воспоминание о матери; он страшно побледнел, на какие-то мгновения уши заложило, стало почти дурно.

– Я тоже была потрясена, – услышал он откуда-то издалека знакомый хрипловатый голос, – когда поняла, кого мне подсовывал ублюдок Драйвер. Я не видела тебя без маски, да и Гарета не видела очень давно. Я не знала, кто ты. Клянусь.

– Это… – Борясь с дурнотой, заставил себя ответить Гэбриэл, боясь посмотреть на неё, – это… хорошо. Хорошо, что не знала. Это… легче пережить.

– Только не мне. – Она отошла в сторону, и исчезла из зеркала, а повернуться Гэбриэл пока не мог. – Я должна была встретиться с тобой прежде, чем… прежде официальной встречи, наедине. Я набросилась на эту мразь с проклятиями, а он посмеялся надо мной. Я ничего не могу ему сделать, я в его власти. А теперь и в твоей.