Хроники незабытых дней - [51]
— Отец, родной, не губи!
После сердечной беседы ситуация прояснилась.
Сегодня у жены майора день рождения. Желательно искупить мою вину подарком. Если через два часа не вернусь, документы о моём развратном поведении уйдут по назначению — одна бумага в отдел кадров, другая — по месту жительства, для принятия строгих воспитательных мер. Почтовая служба, учреждённая на Руси ещё при Батые, работала медленно, но исправно.
Я похлопал себя по карманам. Заботливые вертухаи оставили один рубль на проезд. Миши в Москве не было, звонить другим не хотелось, неизбежно пойдут круги. Времени оставалось в обрез. Сейчас, четверть века спустя, вспоминать об этом интересно и весело, а тогда было не до смеха.
Через час ворвался домой и, крикнув заплаканной Ирине, обзванивавшей морги: «потом всё объясню», бросился к шкатулке с семейными драгоценностями. Ещё через час я вручил уже опохмелившемуся майору жемчужное ожерелье моей жены. Он торжественно разорвал проклятые протоколы, достал бутылку хорошего коньяку и любезно предложил отметить это событие. Под прощальное «заходи ещё», вышел на улицу и полной грудью вздохнул московский февральский воздух. Я был спасён.
Приближался день отлёта. Подготовка к командировке и оформление шли как под копирку, только на один укол полагалось меньше. Предыдущей вакцины от жёлтой лихорадки хватит на десять лет. За день до вылета инструктировал Миша. Виктор из «Межкниги» сейчас в отпуске в Союзе. Опекать делегацию поручено корреспонденту агентства печати «Новости» Борису Хану, назовём его так. Сразу по прилёту мне надлежит встретиться с Мишиным приятелем Николаем — советником посла по безопасности. Он будет моим куратором, все возникающие вопросы и просьбы — к нему.
Уже работал Шереметьево-2. Я приехал в аэропорт на автобусе, Володя прикатил на председательской чёрной «Волге» с двумя маячками на крыше, вызвав у меня взрыв классовой зависти. Между прочим, мог бы и за мной заехать по дороге. Он вальяжно осмотрел новый аэропорт и мы торжественно направились в зал для делегаций. Пройдя без досмотра таможню, мы подошли к стойке медицинского контроля, где я предъявил медицинский сертификат, а Володя что-то замешкался. Долго хлопал себя по карманам, копался в сумке, затем в чемодане. Лицо его стало озабоченным, да и мне всё это не нравилось. Вдвоём перетряхнули все вещи и вывернули карманы. Теплилась последняя надежда, документ мог лежать в пальто, которое осталось у водителя «Волги». Володя с трудом прорвался обратно через таможню и исчез в недрах аэропорта.
Вернулся окончательно расстроенным, сертификата не оказалось и там. Время шло, объявили посадку. Бросились уговаривать медицинский контроль, но они стояли насмерть. Из кабинета медицинского начальника Володя дозвонился до первого заместителя председателя ВААП. Передали трубку полковнику медслужбы, тот вежливо выслушал говорившего и также вежливо послал его. Мы вышли из кабинета, чувствуя себя оплёванными. Это был даже не конец, а другое рифмующееся с ним слово.
В отчаянии Володя опустился на чемодан с экспонатами и обхватил голову руками. Следующий рейс в Африку — на Хараре через Лагос будет через три дня.
Лететь к концу выставки не имеет смысла. Поднаторевший в партийных разборках Володя, хорошо понимал, чем грозит позорное возвращение из аэропорта. Потребуют объяснений в различных инстанциях, возможно в ЦК, утвердившем командировку. Хвост слухов будет тянуться годы. Знаете, как в анекдоте, выбирали нового раввина, и вдруг кто-то крикнул, что у него дочь в девках родила. Поднялся еврейский гвалт и сколько тот не уверял, что у него нет дочери, никто его не слышал. Выбрали другого.
Мне было его по-человечески жаль, хотя мелькнула подлая мыслишка — слетаю один и проблем не будет. Володя бормотал что-то о происках врагов, укравших медицинский сертификат, намекая, что знает, чьих рук это дело. Он был так искренен в своём горе, что подумалось, а вдруг это «контора» постаралась. В его стенаниях слышалось нечто радищевское, знакомое по школьной программе, «звери алчные, пиявицы ненасытные, что человеку вы оставили?» Вдруг Володя замолчал, полез в сумку и достал недавно отпечатанную на английском книгу мемуаров Л. Брежнева с большим портретом автора на суперобложке. По-моему это была «Малая земля». Планировалось, что книга станет гвоздём нашей экспозиции на выставке, а затем мы должны будем осчастливить ею посла.
Прижимая книгу с портретом генсека двумя руками к груди, он как батюшка, возглавляющий Крестный ход с иконой Николая Угодника, торжественно направился в кабинет начальника медслужбы. Я, не веря в чудо, потащился за ним, волоча по полу чемоданы. Из-за двери доносилось: «… за срыв важнейшего политического мероприятия…, Отдел пропаганды ЦК…, партийная комиссия…». По моему языческому неверию был нанесён удар — чудо произошло.
Вскоре потные и взъерошенные мы сидели в самолёте, переживая перипетии произошедшего. Не успев взлететь, откупорили дежурную бутылку и огляделись.
Показалось, что с прошлого года в салоне ничего не изменилось. Впереди разместились такие же весёлые внешторговцы, в соседнем ряду радостно улыбалась африканская тёща с щенками. И только количество евреев-отщепенцев, ухитрившихся вырваться из цепких объятий любящей отчизны, как будто удвоилось.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
Бросить все и уйти в монастырь. Кажется, сегодня сделать это труднее, чем когда бы то ни было. Почему же наши современники решаются на этот шаг? Какими путями приходят в монастырь? Как постриг меняет жизнь – внешнюю и внутреннюю? Книга составлена по мотивам цикла программ Юлии Варенцовой «Как я стал монахом» на телеканале «Спас». О своей новой жизни в иноческом обличье рассказывают: • глава Департамента Счетной палаты игумен Филипп (Симонов), • врач-реаниматолог иеромонах Феодорит (Сеньчуков), • бывшая актриса театра и кино инокиня Ольга (Гобзева), • Президент Международного православного Сретенского кинофестиваля «Встреча» монахиня София (Ищенко), • эконом московского Свято-Данилова монастыря игумен Иннокентий (Ольховой), • заведующий сектором мероприятий и конкурсов Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви иеромонах Трифон (Умалатов), • руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви иеромонах Геннадий (Войтишко).
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.