Хроники неотложного - [40]
— Давайте, ребята, за старый год. Три-четыре…
— Дзыннннь!!!
— Одесская киностудия!
Галдят и растаскивают из коробки грильяж. Тычут вилками в сервелат. Все на станции — удачно.
На экране появляется президент.
— О, о! Главный Упырь! Громче сделайте.
— Да ну его на хер! Ты что-то новое хочешь услышать?
На экране вспыхивает MUTE. Некоторое время все заинтересованно смотрят, как шевелит губами гладкое, репообразное лицо Ельцина.
— В записи транслируют. Сидит, поди, сейчас в кальсонах, с водкой на табуретке, речь свою слушает…
Пять минут остается.
— Восемьдесят шестая бегом! Ребенок полтора года, ожоги. Ира, быстро — площадь большая.
— Ну… твою мать!
— Та-а-ак, первый пошел.
Дите. Ждать нельзя. Журавлев с Бирюком подрываются к выходу.
— Санек, папку, стетоскоп и новокаин! — кричит Скворцова, рассовывая по карманам шоколад, мандарины и пузырь полусладкого. Хватает миску с салатом, ложки и бежит следом. — С Новым годом, ребята! — уже из глубины коридора.
Вдогонку вылетает Ленка Андреева.
— Скво, Скво — стаканы забыла!
Все, до утра мы их не увидим. Они сейчас через весь город на Авангардную, и дай бог, чтоб их там за Четырнадцатую не впрягли, к тому времени самый падеж начнется.
Возникают куранты, пошел отсчет. Митька с Феликсом обдирают фольгу, лихорадочно крутят проволочки. Остальные ищут потерянный пульт. На экране по-прежнему красуется ярко-красное MUTE.
— Блин, скоро вы?!
Есть, нашли.
Тинь-длинь-дон-дилинь-дон, тинь-длинь-дон-дилинь-дон. Пауза. Вам… бам… бам…
Че с Лодейниковым удерживают рвущиеся из горлышек пробки.
— Девять… десять… одиннадцать… двенадцать! Ааааааааа!!!
Шар-р-рах, шар-р-рах — только пробки запрыгали! Роняя пену, разливают шампанское. Ленка Андреева тянет рацию:
— Всем кто в поле, всем кто в поле — с Новым годом, ребята!
И сразу следом:
— Восемь-шесть, три-один, шесть-четыре — с Новым годом всех!
Это Центр, диспетчер.
— Спасибо, вам также.
— Шесть-четыре, шесть-четыре…
— Слушаю.
— Освободились с Народной.
— На станцию.
— Поняли, станция.
Чуть-чуть не успели ребята.
— Игорян, ты, что ли?
— Я, Паш, я.
— Ну, ты попал, старик. С Новым годом тебя!
— И тебя также. Ты на станции?
— Пока да.
— Если на Солидарности пересечемся, побазарим…
И тут же ответственный:
— Не засорять эфир!
И все замолчали.
— А ну-ка сыграйте нам, Портос, что-нибудь веселое…
Феликс протягивает Станишевскому клееную-переклееную гитару. Тот тренькает, подтягивает колки, снова тренькает и снова подтягивает. Берет аккорд и частит боем по струнам:
Все подхватывают:
— Э-э-э-гей…ля! — илья-муромским басом рявкает Че.
Остальные улюлюкают и, засыпая стол кружочками конфетти, открывают огонь. Потом закуривают и распахивают окно. Вплывает гром канонады. Небо пульсирует сполохами. Противоугонные надрываются.
— Во, дают джазу!
— Слышите? Без пауз шпарят.
— Как немцев победили, чесслово!
Свист, треск; свист, треск. Сунув пальцы в рот, Феликс режет воздух пронзительным, уходящим в ультразвук переливом. Девчонки затыкают уши. Сразу следом вспышка и гул разрыва.
— Получилось.
— Так, Черемушкину больше не наливать, — Слышь, Жек, открой хванчкару девчонкам.
— Штопор дайте кто-нибудь.
Я протягиваю ему швейцарский ножик:
— На. Как канадские хохлы в таких случаях говорят, знаешь?
— Как?
— Они говорят: куд ю гив ми отой штопор!
Вокруг уже кто о чем.
— Паш, а ты чего лохматый такой? Оброс, как Маркс. Давай я тебя с утра подстригу, у меня ножницы с собой.
— Не, я специально так обрастаю. Меня двадцатого, на конкурсе парикмахеров, в прямом эфире стричь будут.
— Хорошо еще, что не мыть…
Народ хихикает.
— А Кнопа сейчас в «Лондоне» оттягивается. Она какого-то папика с ДТП брала, так он ей свою VIP-карту презентовал — ему, бедолаге. Новый год в травме встречать.
— А в «Лондоне» в кайф: никакого бычья, одно рафинэ вокруг…
— Это сейчас они рафинэ, а часам к трем их от пролетариев будет не отличить.
— Эт точно. — Митька набухал себе стаканчик пепси. — Помню, сдали на первом курсе весеннюю сессию и сели отмечать, в кафе нашем. Обычный треп: билеты — вопросы — ни хрена не знаю… и вдруг, ни с того ни с сего, страсти нешуточные: Шпенглер, Шопенгауэр, Шеллинг — чуть ли не за грудки берутся. Я в угол забился, сижу дятлом: а ну как заметят и про Шпенглера спросят? А я ж ведь ни в зуб ногой, я ж всю жизнь думал, что это пулемет такой, немецкий, вроде кольт-браунинга. Чувствую, надо отлить. Встал: эйншульдиген, камраден, их виль вассерклозет. И самый неистовый за мной увязался, такой, знаешь: да я за Шеллинга брата порву! А сортир в столовке тогда не работал, и народ на микробиологию бегал, напротив. Пошел и я. Слышу вслед: ты куда? Оборачиваюсь, а он стоит у входа и прямо в урну. День белый, альма-матер, преподаватели ходят — по фигу! Отлил, стряхнул, вернулся к дискуссии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.