Хроники Иттирии. Песня Мора - [61]
Калеб тоже не думал уступать. Подыгрывая Юми, он выставил перед собой руки, показывая, что готов к «смертельной» схватке за вонючий трофей.
Где-то позади давился от смеха Эдрик.
Калеб никогда не делал такого раньше, но сейчас голоса в голове шептали, что у него все получится. Парень зачерпнул толику восстановленных сил и хлестким взглядом вцепился в мертвую белку.
До конца не осознав, что происходит, зверек удивленно таращился на свою любимую игрушку. Глаза Юми плавно превращались в блюдца. Облезлая белка вздрогнула в руках зубастика. Хрустнув засохшими позвонками, ожившая игрушка повернула раздавленную головку к своему хозяину.
Юми заверещал так громко, что у Калеба заложило уши. Высоко подбросив белку, зверек со всех ног ломанулся прятаться за ногу человека. Но, уже на бегу передумал, резко развернулся и понесся в сторону никогда на предававших его зарослей.
— Один — ноль, — с улыбкой на лице объявил верещащим кустам Калеб.
Без особого отвращения подняв вновь уснувшую вечным сном белку, парень размахнулся и как можно выше зашвырнул вонючий трупик на дерево.
Калеб закатал рукав своей куртки. Приятный свежий воздух тут же защекотал отвыкшую от его нежного прикосновения кожу. Присев на колени, парень по плечо сунул руку в прохладную воду. Ожидая, пока размокнет запекшаяся на ране ткань, человек стал рассматривать свое отражение.
За последние десять дней его лицо сильно изменилось. Оно осунулось и заострилось. Куда-то исчезли щеки и подбородок. Глаза расширились и приняли хищный вид, как у какого-то эльфа. Может, ему просто кажется? Что рассмотришь в постоянно бегущей по своим делам воде? Проворчав себе под нос проклятия про гребанные ручьи, Калеб начал осторожно срезать рукав своей куртки.
Чувствительность так и не вернулась к его руке. Калеб мог сгибать и разгибать пальцы, двигать ладонью, плечом и локтем. Но он не чувствовал этого. Словно это была не его, а чья-то чужая конечность, насильно пришитая и оживленная неведомой силой. Как та белка, которой он управлял…
Калеб прерывисто вздохнул, и замер, пораженный своей догадке.
Целая минута потребовалась, чтобы прогнать наваждение. Надо просто выйти из треклятого леса и добраться до ближайшего города. Когда он восстановит силы, то в два счета выведет всю эту дрянь.
Вновь опустившись в воду, парень принялся сдирать с себя разрезанный на клочки рукав.
Намокшая ткань легко поддавалась, лишь в некоторых местах все еще прилипая к коже и причиняя резкую мимолетную боль. Это не могло не радовать. Он чувствует боль. Значит, он ошибся? Да и чешется же она в конце-то концов.
Прохладная вода быстро облегчала боль в потревоженной ране. Чистый перезвон ручья нежным шепотом журчал в голове Калеба, успокаивая его тревожные мысли. Глубоко вздохнув, парень содрал с себя последний лоскут ткани и достал свою многострадальную руку из воды.
Прикрыв рот ладонью, Калеб с тревогой смотрел на то, во что превратилась его рука. Больше всего конечность напоминала обглоданную стаей псов телячью культю. Испещренная рытвинами и шрамами. Словно горные хребты всю руку пронизывали вздувшиеся черные канаты вен. Плечо зияло уродливым пепельно-серым кратером вырванной плоти.
— Чего застрял? Идти пора. Вечером к скалам выйдем, а оттуда день пути до переправы.
Голос показавшегося из-за деревьев Эдрика застал человека врасплох. Калеб медленно поднялся на ноги и повернулся к эльфу. Эдрик с трудом удержал взгляд на высушенной заразой конечности.
— Ты ведь не к выходу меня ведешь. Ведь так? — Спокойным голосом спросил человек.
Эльф явно не ожидал такого вопроса.
— Послушай… — Эдрик тяжело сглотнул и шагнул в сторону Калеба. — Я просто хочу помочь…
Голос эльфа просто сквозил фальшью. Внутри человека уже начала бурлить затаенная на время ненависть.
— Мне нужно домой! — Вскрикнул Калеб, и в его голосе отчетливо прозвучали металлические нотки.
Эдрик застыл на месте. Но уже спустя мгновение сумел пересилить себя. Ноздри расширились, глаза эльфа сверкнули уверенностью и силой. Эдрик в два шага вплотную приблизился к человеку и схватил того за грудки.
— Послушай меня, идиот. Та тварь, что тебя укусила, когда-то была медведем. — Эдрик цедил слова сквозь зубы, буравя взглядом глаза человека. — Даже не ошкулом, а обычным бурым мишкой… А теперь представь, во что превратишься ты.
Бешенный огонек, еще мгновение назад плясавший в глазах Калеба, погас. Губы вздрогнули. На эльфа вновь смотрел забитый испуганный человек.
— К-к-куда ты меня ведешь? — Заикаясь, спросил Калеб.
— В Паучий приют, — отпустив человека, ответил Эдрик. — Арахниды помогут…
Глава 8. Проклятый
— Эдрик, можно вопрос тебе задать?
Сидящий напротив эльф оторвался от ямки костра. Эдрик с опаской посмотрел на впервые заговорившего с ним человека.
— Почему все в твоей деревне тебя ненавидят? — Не стал дожидаться разрешения Калеб.
Эдрик подбросил в занимающийся костер еще пару веток и, не отрывая взгляда от пламени, тихо заговорил.
— Это не моя деревня… Приграничный пост. Там проходят службу молодые эльфы. В Земляничном кругу мы росли вместе с Фэрелом. В пятнадцать мы вместе попали в пограничье Проклятого леса…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.