Хроники империи, или История одного императора - [17]

Марк повиновался, и жесткая шершавая ладонь (оказывается, она была затянута в тонкую кожаную перчатку, потому и показалась такой холодной) исчезла. Медеец медленно выпрямился, не убирая меч, и бросил в сторону:

— Джули, найди что-нибудь, чтобы связать ему руки и заткнуть рот.

Марк скосил глаза; на самой границе зрения мельтешила вторая фигура, принадлежавшая, судя по имени, женщине. Ему вдруг стало тревожно, сердце болезненно толкнулось в груди: где Юхан? Адъютанта было не слышно и не видно, не значит ли это, что он мертв? И где, собственно, часовые, которым положено патрулировать не только периметр лагеря, но и всю его территорию? Марк снова перевел взгляд на нежданного гостя. Оказывается, тот все время так и не сводил с него глаз. Некоторое время они разглядывали друг друга. Марка не отпускало ощущение, что где-то он видел это худое резкое лицо — его, как и синие глаза в светлых длинных ресницах, нельзя было ни с чем спутать. Ему казалось, что он вот-вот вспомнит, но какая-то мелочь мешала… что-то с лицом медейца было не так… В конце концов Марк не выдержал и заговорил, позабыв про меч у своего горла:

— Ты даже не спрашиваешь, кто я.

— А мне не надо спрашивать, — ответил медеец (впрочем, медеец-ли? выговор у него был вовсе не медейский). — Я знаю.

Так! подумал Марк. Значит, я не ошибся. Мы виделись. Но когда? И где? И кто он такой?

— Где мы с тобой виделись? — спросил Марк. — Напомни.

— Заткнись! — грубо оборвал его медеец. — Джули, что ты там возишься? — тут же зашипел он и выдернул из рук подошедшей женщины в мужской одежде шелковый платок.

В ту же секунду скомканный платок оказался во рту у Марка, а сильный рывок сбросил его с койки на пол. Удар выбил воздух из его легких, в глазах потемнело, и уже наполовину потеряв сознание, Марк ощутил, как ему грубо скручивают за спиной руки. После этого его схватили, как котенка, за шкирку, и сильно толкнули в сторону:

— Последи за ним!

Другие руки поймали его и дернули вверх, заставляя встать на колени. Наконец, Марк смог перевести дыхание и осмотреться; первым делом он поискал взглядом Юхана. Тот лежал на своем обычном месте без движения, и то ли спал — что представлялось едва ли возможным, происходящий в шатре шум должен был разбудить даже его, — то ли был мертв или без сознания. Но крови не было видно, и Марк почти успокоился… и напрасно. Сердце его подпрыгнуло к горлу, когда он увидел, как высокий медеец поднимает меч и резким, сильным движение вонзает его в грудь Юхану. Он убил безоружного спящего человека, не задумавшись ни на минуту!..

— Что дальше? — первый раз за все время заговорила женщина; говорила она сквозь зубы, злость в ее голосе мешалась с нешуточной тревогой. В ее устах слова всеобщего языка так же звучали с акцентом, но другим, нежели у ее спутника.

— Погоди, — ответил медеец, подошел к Марку и склонился над ним. Глаза его яростно блестели. — Здесь есть какие-нибудь документы? Карты? Рапорты? Я знаю, есть. Где они?

Марк покачал головой и пожал плечами. Если даже медеец точно знает, какого важного пленника он заполучил, ему придется изрядно потрудиться, доказывая это товарищам.

Синеглазый яростно выругался и вдруг, насторожившись, выпрямился. Прислушавшись, Марк различил отдаленные крики и металлическое лязганье. Тут же в дыру в пологе (Марк только теперь заметил этот широкий разрез) просунулась чья-то всклокоченная голова.

— Тревога! — заявила она сдавленным голосом (и тоже с акцентом, причем на этот раз — явно касотским. Наемники, понял Марк.) — В лагере шум.

— Забирайте парня и возвращайтесь, — приглушенно ответил синеглазый, задумавшись едва ли на секунду. — Отвечаете за него головой.

— А ты? — спросила женщина с тревогой.

— Я пока останусь. Подождете меня на месте.

— Но…

— Не обсуждать приказы! — шепотом рявкнул медеец, и глаза его бешено сверкнули. — Пошли вон отсюда!..

Всклокоченный парень решительно пролез внутрь шатра, схватил Марка за ворот и рывком поставил на ноги, после чего, чувствительно ткнув в спину каменно-твердым кулаком, заставил выйти наружу. Марк даже не пытался сопротивляться; медейцы были вооружены и настроены явно решительно.

На шею Марку накинули веревочную петлю, и так, на веревке, как собаку, поволокли через лагерь. Вокруг было неспокойно. В отдалении мелькали огни и слышались крики. Марк вертел головой, пытаясь прикинуть масштабы нашествия, но ему не позволяли сосредоточиться, постоянно пихали в спину, заставляя идти быстрее. Под конец они почти бежали.

Лагерь остался позади, потянулись заросли колючего кустарника. Разодрав одежду и исцарапавшись в кровь, Марк вслед за своими конвойными продрался сквозь пакостное растение и, без сил, почти рухнул на свободный от кустов пятачок. Ночь была ясная, и Марк довольно отчетливо различал и силуэты медейцев, и громаду Северной за спиной.

— Борон побери этого Пса, — в сердцах проговорил всклокоченный по-медейски. — Зачем ему понадобился этот малый?.. Это какая-то важная личность? — он явно имел в виду Марка; о том же, что пленный может знать медейский язык, он не подумал.

— Не знаю, — нетерпеливо и нервно ответила женщина. — Очень возможно. Вот вернется Пес, у него и спросишь.