Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых - [32]

– Откуда пришли нюень бао, Сари?

Этот вопрос занимал меня с детства. Снова и снова, с промежутками в несколько лет, сотни этих странных людей проходили через Джайкур, совершая паломничество. Тихо, спокойно, никого не задирая, но и не подпуская к себе. И спустя год возвращались с севера тем же путем, через город. Даже когда могущество Хозяев Теней достигло пика, этот цикл неукоснительно повторялся. Никто не знал, куда идут жители болот. Никого это не интересовало.

– Откуда-то с юга, много лет назад.

– Из-за Данда-Преша?

Мне не представить, что вынуждало детей и стариков проделывать путь столь далекий и трудный. Очевидно, это шествие было чрезвычайно важно для нюень бао.

– Да.

– Но паломничеств больше не бывает.

Насколько мне известно, то, которое закончилось гибелью в Джайкуре сотен нюень бао, было последним.

– После Кьяулунских войн и войн с Хозяевами Теней они стали невозможны. А прежде происходили раз в четыре года. Каждый взрослый нюень бао де дуань обязан был совершить паломничество хотя бы раз. Раньше проблем не возникало, но сейчас Протектор не позволяет нашим людям выполнять свой долг. – Мне отвечал До Транг. Он прикатил на своем кресле как раз вовремя, чтобы уловить суть моих вопросов и включиться в разговор. – Есть вещи, которые мы обсуждаем только среди нюень бао.

У меня возникло ощущение, что все его слова имеют два смысла: один предназначается мне, другой – Сари. Тут могли появиться определенные трудности. Никто из нас не дерзнул бы обидеть Бань До Транга, чья дружба была для нас так важна.

Не бывает в жизни ничего простого и прямолинейного.

Только я начала излагать старику свои соображения, как приковыляла Кы Гота. У меня глаза на лоб полезли, когда Одноглазый галантно предложил ей свой стул. Наш мир, несомненно, полон чудес. Потом маленький колдун отошел за другим стулом, на который и уселся рядом с Готой. Эти двое застыли, опершись на свои трости, точно пара храмовых гаргулий. Из-под широкой, как лопата, и хмурой маски, заменявшей Кы Готе лицо, выглядывал призрак былой красоты.

Я объяснила ситуацию.

– Но тут какая-то тайна. Где сейчас этот Ключ? – (Никто ничего не знал.) – Думаю, будь он у Тысячегласой, она бы каждый месяц возвращалась в Кьяулун и отлавливала новую стаю Теней-убийц. Если бы могла открывать Врата Теней без вреда для себя. А если бы Ключ был у дядюшки Доя, он не скитался бы в поисках. Бодро и весело вернулся бы на болота, предоставив всем нам катиться в аль-шил. Ну что, матушка Гота? Я не права? Ты хорошо знаешь этого человека. Уверена, тебе есть что сказать.

Может, и есть. Но вот чего нет, конечно, так это желания. На мои вопросы о тех временах, когда Отряд находился на юге, никто не отвечает. Молчат как рыбы. Боятся, что ли? Чего? Что наш собственный год рождения, будучи узнан нами, станет оружием против них?

И тот факт, что сейчас Отряд почти целиком состоит из местных, ничего не меняет. Наш образ жизни не привлекает умную, образованную часть населения. Если бы какой-то жрец пожелал к нам записаться, очень скоро его труп поплыл бы вниз по реке – с заведомыми шпионами мы не церемонимся.

– Уж не у тебя ли эта чертова штуковина? – спросил Одноглазый.

– Ты кого спрашиваешь?

– Тебя, Малышка. Тебя, плутовка. Я не забыл, что ты побывала в гостях у Душелов, когда ты, доставив в Таглиос послание от Мургена, возвращалась обратно. Я не забыл, что наш старый миляга дядюшка Дой освободил тебя чисто случайно. Он искал свою пропавшую безделушку, Ключ. Или я неправду говорю?

– Нет, это правда. Как и то, что я оттуда ничего не вынесла. Если не считать нескольких новых шрамов на спине.

– Тогда нужно выяснить, продолжает ли Душелов поиски Ключа.

– С уверенностью ничего сказать нельзя. Но время от времени она летает на юг и рыщет там, как будто что-то разыскивает.

Об этом мы узнали от Мургена, хотя вплоть до сегодняшнего дня поведение Душелов казалось лишенным смысла.

– Итак, кто еще мог бы прибрать к рукам это сокровище?

Одноглазый не стал вытягивать из Кы Готы информацию. Чего-то добиться от этой мегеры можно лишь одним способом: делая вид, что не замечаешь ее. Временами старухе хотелось, чтобы ее заметили.

Я вспомнила бледную девочку в лохмотьях. Ей было всего четыре года, но она казалась безвозрастной – молчаливая, не по-детски терпеливая и совершенно не напуганная тем, что оказалась в плену. Дщерь Ночи. Она не разговаривала со мной. И не замечала моего существования – кроме тех моментов, когда я, слишком уж разозлившись на нее, забирала всю жалкую еду, оставленную нам Душелов. Эх, жаль, что я не задушила ее тогда. Но в те времена я понятия не имела, кто она такая.

В те времена мне больше всего хотелось вспомнить, кто такая я. Душелов что-то подмешала мне в пищу, проникла в самую душу и утащила оттуда половину того, что делало меня мной. А потом сама прикинулась мной, чтобы попасть в Отряд. Интересно, много ли ей удалось тогда узнать обо мне, приобрела ли она эмоциональное оружие против меня? Известно ли ей, что я пережила Кьяулунские войны? Лучше бы она числила меня среди мертвых, так безопаснее.

– Потом пришел Нарайян, чтобы забрать Дщерь Ночи, – продолжала я вспоминать уже вслух. – Но я видела его лишь мельком. Ужасно тощий коротышка в грязной набедренной повязке. Чудовище и на вид, и по сути. Я вообще не догадывалась, что это он, пока не стало ясно, что меня никто освобождать не собирается. Я не видела, что они делали, и не знаю, взяли ли что-нибудь с собой. Мурген, ты же наблюдал за ними тогда. Я сама читала, что наблюдал. Взяли они с собой что-нибудь похожее на этот Ключ?