Хроники Арта. Дважды Меченный - [5]

– Неужели ни один правитель не попытался завладеть горой? – прервал юноша рассказ гнома.

– Ну, во-первых, в те горы по-настоящему большую армию не затащишь. Да и провиант доставлять надо, не растет там ничего путного, даже летом. А во-вторых, врата никогда не пропускают жителей одного государства два раза подряд. Вот и выходит, что проще договориться, чем войны устраивать.

– Скажи, любезный Ошган, а почему ты меня именно за величество принял?

– Тут такое дело… – замялся гном. – Есть два цвета меток. Красный, он всегда на левом плече появляется, и золотистый, правое плечо украшающий. Но никогда, никогда я не слышал о черных метках, да еще на двух плечах сразу. Не бывало такого. Вот я и решил, что лишь с королем, императором или каганом такое случиться могло. Четыре дара сразу, не шутка.

– Почему четыре? – не понял Артем.

– Цвета бывают двух оттенков, – пояснил гном, – ярче и тусклее. Яркие всегда дают два дара, тусклые – по одному. Два дара встречаются значительно реже. Ты что-нибудь необычное в плечах не ощущаешь временами?

– Зудело левое сильно, когда крастера увидел. Думал, от страха, – поежился Артем, вспоминая. – Хорошо, что под конец прыжка тот слегка притормозил, иначе не поспеть бы мне за ним было.

– Это крастер-то притормозил? – развеселился Ошган. – Держи мошну шире! Убивают они всегда быстро и без особых раздумий. В плотном строю да с тяжелыми копьями одолеть такого еще можно, надо только знать, куда бить. А один на один – это верная смерть. Ты, Арт, необычайно силен и быстр, и зуд чувствуешь только в одном плече. Вот и выходит, что два дара слева уже проснулись, а правые не готовы еще. Давно меченым стал?

– Месяцев пять как набил, – прикинул Артем. – Правда, выглядело все тогда немного иначе.

– Ну, – авторитетно поднял палец гном, – тогда ждать немного осталось.

Ругар

Король Ругар Последний не спал. Тишину его опочивальни лишь изредка нарушали входившие каждые полчаса слуги, почти бесшумно сменявшие факелы, напитки и свечи. Склонившись над массивным каменным столом, заваленным полураскрытыми свитками, государь неторопливо прихлебывал из гигантского витого позолоченного рога, сплошь покрытого тонкой вязью рун и древних символов. Заслышав раздавшийся за резной дубовой дверью шум, он слегка нахмурился, откинул со лба прядь черных волос и негромко сказал:

– Пусть войдет.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел плотный рыжеволосый гном, отчаянно ругавшийся сквозь стиснутые зубы. Приземистый, покрытый многочисленными шрамами давних сражений, он словно сошел со страниц летописи, повествующей о грозных воителях прошлого. Глубоко посаженные карие глаза пылали едва сдерживаемой яростью. Из-за правого плеча торчала рукоять усыпанного драгоценными камнями меча.

– Спокойнее, Кормак, – проворчал король, присаживаясь. – Ты же знаешь Дрофана. Он без моего слова никого не впускает.

– Когда-нибудь я разрублю эту скотину, клянусь Артасом! – прорычал рыжеволосый.

– Всему свое время. Пока я король Иберии, ты будешь исполнять мою волю, брат, а Дрофан Неспящий мне нужнее тут, чем в чертогах Вардана.

Властный голос повелителя, похоже, не произвел на собеседника абсолютно никакого впечатления. Кормак, по своему обыкновению набычившись, смотрел снизу вверх на младшего брата. Было время, когда их различали только по цвету волос, пока Огненные врата не сделали свой выбор. Выбор пал на Ругара. Он получил свою метку, а чуть позднее – и свою корону. Отныне на его левом плече алел знак мамонта, сказания о которых еще помнили некоторые жрецы. Этот знак принес ему два дара. Но если умение навсегда фиксировать в памяти любые события, которых касался его взор, не раз спасало Иберию, то второй дар со временем стал для короля настоящим проклятием. Он правил страной гномов, а сам вырос в огромного трехметрового воина. Ни одна женщина Веспа не могла разделить с ним ложе. Так он получил свое прозвище – Последний.

– Послы веспийского императора должны прибыть со дня на день.

Гнев в глазах Кормака сменился одному ему понятной задумчивостью. Он вообще был склонен к резким переменам настроения. Не многие отваживались сидеть на пиру рядом с ним. Одно неосторожное слово или неправильно истолкованный жест – и собутыльник уже захлебывался в луже собственной крови. Поэтому место справа от него почти всегда пустовало, а слева возвышался, подобно гигантскому каменному изваянию, сидевший на вытесанном из цельного куска малахита троне король. Являясь единственным оставшимся в живых близким родственником и к тому же одним из лучших военачальников Иберии, Кормак мог себе позволить многое. Ругар, обычно жестоко пресекающий любое неповиновение, по лишь одному ему понятным причинам сносил все безумства старшего брата. Казна исправно платила за убитых, сводя на нет малейшие признаки недовольства подданных.

– Да… – Правитель отвел взгляд от брата. – Скоро очередной поход избранных. Едут договариваться. Который год одно и то же. Неужели они забыли, что случилось после резни при Ириконе? Так я могу напомнить.

Триста лет прошло с той поры, когда каган Артории Корвуд Лживый, используя свой дар туманить разум собеседника, стравил между собой прибывших в храм Ланы избранных Арлинга и Веспа. Ему тогда осталось только добить немногих выживших. И подошли к Огненным вратам шестеро арторианцев. И выбран был единственный сын Корвуда – Намшир. Когда наследник вышел, на его левом плече красовалась обычная степная мышь. Дар был божественно точен и чудовищно жесток. Намшир прожил короткую бессмысленную жизнь, свойственную грызунам, а кагану оставалось лишь наблюдать, как за полтора года румяный пятнадцатилетний юнец покрывается морщинами… Перед смертью Намшир перестал узнавать даже родного отца.