Хроника революции - [8]

Протокол допроса генерала Хабалова 22 марта 1917 г. "Хабалов. Затем, около девяти часов я получил телеграмму за подписью его императорского величества: "Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай". Эта телеграмма, как бы вам сказать, быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом... Как прекратить завтра же? Сказано: "завтра же..." государь повелевает прекратить во что бы то ни стало. Что я буду делать? Как мне прекратить? Когда говорили: "Хлеба дать", - дали хлеба и кончено. Но, когда на флагах надпись "Долой самодержавие" - какой же тут хлеб успокоит! Но что же делать? Царь велел: стрелять надо... Я убит был, положительно убит! Потому что я не видел, чтобы это последнее средство, которое я пушу в ход, привело бы непременно к желательному результату... Нужно сказать, что каждый вечер собирались все начальники участков военной охраны, докладывали, что происходило в течение дня, и затем выясняли, что делать на завтра. И тогда к 10 часам должны были собраться начальники участков, командиры запасных батальонов для выслушания распоряжений на завтрашний день. Председатель. Это было 25-го февраля? Хабалов. Совершенно верно, как раз через час после получения этой телеграммы они должны были собраться. Когда они собрались, я прочел им телеграмму, так что телеграмма эта мною была оглашена и ее видели другие члены совещания. Я тогда объявил: "Господа! Государь приказал завтра же прекратить беспорядки. Вот последнее средство, оно должно быть применено... Поэтому, если толпа малая, если она не агрессивная, не с флагами, то вам в каждом участке дан кавалерийский отряд, пользуйтесь кавалерией и разгоняйте толпу. Раз толпа агрессивная, с флагами, то действуйте по уставу, предупреждайте троекратным сигналом, а после троекратного сигнала - открывайте огонь". Как доказательство моего состояния нервного сообщу вот что. Это меня нисколька не оправдывает, потому что в моем положении нервы должны быть железные и терять голову никогда не нужно, следовательно, это не извинение, а только объяснение... Вечером ко мне обращается городской голова и говорит, что он, наконец, придумал какой-то проект распределения хлеба. Нужно сказать, что в зтот день ко мне заезжал министр внутренних дел Протопопов... Председатель. 25-го? Хабалов. Да, может быть и 25-го, он несколько раз приезжал. Вероятно это было 25-го. Вероятно он приехал в дом градоначальника и тут что-то такое сказал: "Там город выдумал какой-то проект заведования продовольствием, но это неправильная организация, это революционный проект". Хотя толком он ничего не сказал - что там такое? Я же этого проекта раньше не видал... Так вот: звонит городской голова и говорит, что выработан проект. А я ему отвечаю: "Вы выдумали какой-то незаконный проект, который совершенно несогласен с городовым положением, я не могу на это согласиться". Он мне говорит: "Что мне с ним делать?" "Делайте, что хотите!" - вот мой ответ, показывающий, мне кажется, что у человека голова была не в порядке... Затем, в этот же вечер меня пригласили на заседание Совета Министров. Там, вначале, помню, что председатель Совета Министров... что-то такое говорил, дай бог памяти, надо вспомнить... Трудно сказать, так в этом заседании скользили мысли, бросались с одного предмета на другой! Сначала шел разговор о том, почему арестовали двух рабочих депутатов, которые незадолго перед тем выпустили воззвание с приглашением бастовать. Председатель. Это было 25-го или 26-го? Хабалов. Виноват, это было на 25-е. Заседание Совета Министров началось, я думаю, часов в 12 ночи. Председатель. На понедельник или на воскресенье? Хабалов. На воскресенье. То ночное заседание, о котором я вам доложил, происходило в тот самый вечер, когда я получил телеграмму... Совет Министров был 25-го. В этом заседании, я точно не знаю, был уже, кажется, объявлен перерыв занятиям в Государственной Думе? Кажется уже был объявлен перерыв... хотя не могу доложить был ли объявлен или только собирались объявить. Председатель. Расскажите вкратце, что же было на этом заседании Совета Министров? Хабалов. На этом заседании было следующее, была довольно длинная речь министра земледелия о том, может ли этот современный кабинет поладить с Государственной Думой и работать с Государственной Думой. Он пришел к тому заключению, что работать невозможно, и, что этот состав министров не может работать с Государственной Думой. Это после всех речей и прений по продовольственному вопросу оказалось, что, в сущности, большинство Государственной Думы, так сказать, считало распоряжения министра земледелия целесообразными и готово было их одобрить, но оно не могло их одобрить, потому что оно стало бы в противоречие с самим собою! А поэтому какие бы даже целесообразные распоряжения ни производили, все равно Государственная Дума с ними работать не станет! А, следовательно - выход один, уход всего министерства. Хотя последнего он категорически не сказал, но, по-моему, можно было догадаться, затем говорил довольно длинную речь министр иностранных дел Покровский, который высказал общее мнение, что с Государственной Думой поладить нужно, без Государственной Думы работать нельзя, и, что в сущности говоря, требования Государственной Думы таковы, что они должны быть приемлемы и, что те, кто Государственной Думе неугодны, должны уйти. Потом была речь Кригер-Войновского, которая тоже сводилась к тому, что Государственная Дума вовсе не так революционно настроена, что в речах... этого... как его?... Родичева и еще кого-то были очень веские соображения. Вторая была, кажется, речь Шингарева, точно не помню... По словам Кригер-Войновского, получилось впечатление от этих речей вполне умеренное... смысл речи Кригер-Войновского был таков, что, если Государственной Думе неугоден этот состав, если она не желает с ним работать, то об этом следует доложить государю И просить заменить нас другим составом, затем довольно длинно докладывал Протопопов. Но так как, в сущности, он докладывал о том, что происходило на улицах и докладывал, по моему мнению, необстоятельно, то я попросил позволения сказать, что происходило на улицах, и доложил то, что я вам доложил, т.е. последовательно те события, которые были в этот день, а именно: происшествие на Знаменской площади, где был убит пристав, затем происшествия на Невском. Я доложил затем о происшествии на Трубочном заводе. И вот уже не помню - доложил ли я эту телеграмму или нет? Но я доложил о том, какое распоряжение было мне дано. В конце концов высказались несколько министров - военный, юстиции и земледелия - что, если уже дело так обстоит на улицах, что в войска стреляют, кидают и т.д., то таким беспорядкам должна быть противопоставлена сила. Председатель. Генерал, что же? Про эту гелеграмму вы не помните, доложили ли вы ее? Вам ведь не было смысла не докладывать о ней? Хабалов. Конечно, не было. Мне был полный смысл доложить. Нo доложил ли я или нет - не могу сказать... Председатель. Но надо полагать, что доложили. Хабалов. Думаю, что доложил. Но хоть под присягу меня ведите, я не могу точно сказать - я не помню. Председатель. Вы говорите: Протопопов довольно необстоятельно доложил о событиях дня. Какой был вывод в речи Протопопова - какое его предложение? Хабалов. Опять-таки этого не могу вам доложить. Ну, словом, Протопопов стоял здесь эа то, чтобы беспорядки были прекращены вооруженною силою... по-моему, такой смысл... Председатель. Перед ним высказался Риттих и некоторые другие министры на тему о том, что Дума и даже умеренные ее кгуги - не Родичев и Некрасов, а другие - недовольны министерством и не желают с ним работать. Вы, конечно, знаете, что главным образом это касалось Протопопова. Не можете ли вы нам сказать, каково было отношение Протопопова к таким речам этих министров? Хабалов. Я должен вам оказать, что Протопопов говорил несколько раз... я ожидал, признаюсь, что Протопопову следовало бы сказать: "Я ухожу" - по-моему, так, но такого слова я не слыхал. Председатель. Вы долго были на этом заседании? Хабалов. Я думаю, часа два... Председатель. До его конца? Хабалов. Нет, я уехал до конца. Я видел, собственно, что я буду присутствовать в заседании Совета Министров, где будут говорить об отставке министерства. При чем же я тут? А между тем - было три часа ночи''...