Хроника о Девушках Сэмплика - [17]

Дети просто дети, говорю я.

И да, и нет, говорит Джерри. Дети = будущие взрослые. Что хорошо для гусыни, хорошо и гусаку. Однажды видел фильм про львёнка, которому позволили бегать, где захочет: лев вырос, съел собственного хозяина. Следовательно, с детьми тоже нужно быть строже.

  В последнее время Джерри немного одиноко, говорит он. Недавно у него скончалась супруга. Он и не думал, что ей суждено скончаться первой. Она всегда была здоровым человеком. Теперь он немного растерян. Она всегда была очень хрупкой, даже когда была в полном порядке. А перед самой смертью и вовсе исхудала. Домой он особо не торопится. С тех пор как жена ушла, дома стало так тихо. У него нет внуков, так как никогда не было детей, так как способность яйцеклетки его жены к оплодотворению стоял под вопросом.

Следовательно, у него будет куча времени, которое он посвятит нашему делу.

Что-то здесь не так, говорит Джерри. На проделки активистов это не похоже. Они обычно оставляют какой-то знак: у «Пошёл Сэмплика к чёрту» это красный флаг. У «ЖенщинЖенщинам» манифест + кассета с записью обид/унижений, доставленные ДС семьёй во время их пребывания во дворе. У активистов в припасе доктор, иначе как им убрать микронить и усадить ДС в фургон?  А копы нашли следы от микронити рядом с нашими воротами, следовательно, ДС ушли сами с надетой микронитью?

Нелогично.

Джерри чует неладное.

Но не волнуйтесь, говорит Джерри: он «здесь надолго».

Значит, теперь он будет сидеть во дворе. Он делает так иногда, чтобы «понять, что у преступника на уме, чтобы влезть прямо ему в голову».

Джерри кашляет и ковыляет ко двору.

Иду в дом. Рассказываю всё Пэм.

Мы с Пэм стоим у окна, смотрим на Джерри.

Томас: Кто это?

Я: Просто человек.

Пэм: Не выходи. Не говори с ним и ни с кем на него похожим.

Лилли: Он в нашем дворе, но нам нельзя с ним разговаривать?

Я: Да. Именно так.

Почти полночь, как я пишу. Джерри всё ещё во дворе (!). Джерри курит, Джерри снова и снова напевает одну и ту же дурацкую песню из четырёх тонов. Слышу его в комнате для гостей + запах от его сигарет. Хотелось бы выйти и сказать ему, чтоб убирался со двора. Сказать: Джерри, это = наш двор. Наши дети спят, им завтра в школу, если ты разбудишь их своим пением, они весь день в школе будут нервными/как сонные мухи. Ещё, Джерри, мы не позволяем курить около нашего дома.

Но не могу.

Нельзя отчуждать Джерри из-за пустяков.

Боже.

Везде хаос, читатель будущего. У детей стресс. После ужина Пэм спалила, как дети смотрели шоу «Я, Гропиус» (запрещено) = шоу, где парень решает, какой девушке назначить свидание, трогая её за грудь, которую она просовывает через две дырки. (На самом деле там грудь не показывают. Показывают только выражение лица парня, когда он её трогает и выражение лица девушки, когда он их трогает и когда говорит, каково это. Но: шоу плохое.) Пэм накинулась на детей: У нас сейчас сложнейшая ситуация, и вот так они себя ведут?

Когда родились дети, мы с Пэм бросили всё (мечты юности о путешествиях и приключениях и т. д. и т. п.), чтобы стать хорошими родителями. Куда уж нам до весёлой жизни. Мы много работали. Не спали ночами, чтобы сделать то, чего не успели. Почти всегда, потрёпанный + уставший, на рубашке и блузке — еда для детей и/или рвота, кто-то улыбается устало/сердито в камеру, пока другой её держит, волосы взлохмочены, потому что стрижки дороги, старомодные очки на носах, потому что никогда не было времени приобрести очки получше.

И после этого всего, посмотрите, где мы.

Как прискорбно.

Только что спустился в коридор, чтобы посмотреть, всё ли хорошо с детьми. Томас спит с Фербером. Это не позволительно. Эва в кровати с Лилли. И это не позволительно. Эва, источник всех волнений, спит как младенец.

Хочется разбудить её, сказать ей, что всё будет хорошо, что у неё доброе сердце, что она слишком маленькая + испугана.

Эве нужен отдых.

На столе Лилли: плакат, над которым она работала для школьного проекта «Любимые занятия дня». Плакат: фото всех ДС, плюс карта родной страны, плюс истории, которые Лилли, по-видимому, рассказали (!) ДС: Гвен (молдованки) — проведённая в Молдовии суровая юность научила её закалке: она изготовила футбольный мяч из умазанной кровью простыни, которую нашла в корзине + клейкой ленты затем, после долгих тренировок с мячом, её чуть не допустили до олимпийской сборной (!). У Бетти (филиппинка) есть дочь, которая, плавает, катается на раковине морской черепахи. Лиза (сомалийка) однажды увидела льва на крыше «мини-грузовика» своего дяди. У Тэми (лаосянка) был домашний питомец — азиатский буйвол, он наступил ей на ногу, теперь Тэми носит ортопедическую обувь. «Интересный факт»: их имена (Бетти, Тэми и пр.) не настоящие. Эти = имена дала им компания «Гринвей» во время прибытия. «Тэми» = Янука = «счастливый луч солнца». «Бетти» = Ненита = «благословенная, возлюбленная». «Гвен» = Евгения (не знает, что значит её имя.) «Лиза» = Аян = «счастливая путешественница».

Что-то, читатель будущего, ДС не выходят у меня из головы этим вечером.

Где они теперь? Почему они ушли?

Просто не понимаю.

Приходит письмо, семья радуется, девушка плачет, стоически упаковывает вещи, думает: я должна идти, я единственная надежда семьи. Принимает храброе выражение лица, обещает, что она вернётся, как только истечёт действие контракта. Мать чувствует, отец чувствует: мы не дадим ей уйти. Но они дают. Они должны.