Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции - [51]
ЧК Восточного фронта и армии взяли на себя выполнение задачи борьбы с контрреволюцией в целом. В первую очередь репрессии армейских ЧК касались военного состава армии, где они применялись также для поднятия дисциплины[523]. Но не меньшее значение армейские ЧК имели для репрессивной политики в Пензенской, Олонецкой, Петрозаводской и других губерниях, где постановления о применении смертной казни вырабатывались ими совместно с местными губчека.
4 сентября 1918 г. в газете «Правда» публикуется приказ наркома внутренних дел Г.И. Петровского, в котором местным Советам предписывалось произвести немедленные аресты заложников из числа правых эсеров, офицеров и представителей буржуазии, поместив их в концлагеря; в случае необходимости разрешалось применять массовый расстрел[524]. Тем самым был сделан еще один шаг к регламентированному государственному террору.
С 5 сентября Советские правительство перешло к реализации своей программы красного террора. В «Постановлении о красном терроре», принятом 5 сентября 1918 г., были изложены методы террора, его направленность и организация. В Постановлении говорилось:
«Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью, что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обезопасить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.
Народный Комиссар юстиции
Д. Курский.
Народный комиссар по внутренним делам
Г. Петровский.
Управляющий делами СНК
Вл. Бонч-Бруевич»[525].
Анализируя текст этого документа, можно выделить две меры пресечения, предлагавшиеся как основа внутренней политики: расстрел и изоляция политических противников советской власти. Постановлением предусматривалось массовое применение этих мер и уже не в персональном порядке, как это имело место ранее, а к целым организациям, определенным слоям населения. Принципиально новым было и то, что террор вводился по всей стране (до этого террор применялся при чрезвычайном и осадном положении в отдельных городах и губерниях). Характеризуя программу террора, выдвигаемую данным постановлением, следует отметить еще ряд его положений. Во-первых, этим постановлением СНК закреплял право на террор за центральными органами власти и подчинял им местные карательные органы. Террор отныне проводится центром с помощью подчиненных ему чрезвычайных комиссий. Во-вторых, в постановлении ничего не говорилось о сроках введения террора и его прекращении в будущем. Фактически это означало, что прекращение красного террора возможно только с санкции центра. В-третьих, СНК выдвигал ряд мер, регламентирующих террор и делающих его подконтрольным центру. Вводилась определенная отчетность и публичность, вводился партийный контроль над его проведением. Это была своеобразная программа красного террора сверху в противовес террору снизу — самосуду, организованному местными органами власти. Однако ряд положений требовал пояснений и доработок. Неясен по тексту постановления статус заложников, расплывчато дана направленность террора. Если учитывать настрой тех дней, это был лишь кратко изложенный минимум требований по воплощению террора.
Конкретная политика террора находила воплощение в действиях и документах, не упомянутых в этом постановлении. Чрезвычайные комиссии еще с лета 1918 г. руководствовались в своей деятельности секретными инспекциями для служебного пользования, специально предусматривающие категории лиц, на которых распространялось действие красного террора. Среди упомянутых категорий лиц, подпадающих под применение высшей меры наказания, тогда числились: жандармские офицеры (по специальному списку ВЧК или уличенные во время обысков), все, имеющие незарегистрированное оружие и подозреваемые при этом в принадлежности к контрреволюционным организациям, члены боевых эсеровских организаций, активные участники кадетского и октябристского движения, лидеры подпольных оппозиционных партий[526]. Осенью 1918 г. этот список был расширен.
Уже 5 сентября на митингах давались многочисленные пояснения по проведению красного террора. Чаще всего это толкование сводилось к ужесточению предлагавшихся мер. Н. Осинский, выступая 6 сентября на митинге в Бутырском районе г. Москвы, заявил: «Каждый буржуа должен быть зарегистрирован, и поведение его должно постоянно проверяться. Зарегистрированные будут распределены на три группы. Активных и опасных мы истребим. Неактивных и неопасных, но денных для буржуазии (крупных богачей, видных деятелей) запрем под замок, и за каждую голову наших вождей будем снимать десять их голов. Третью группу — употребим на черные работы, а не способных к работе заключим в лагеря»
