Хроника частной жизни - [32]

Уравновешенная любовь в мире смертных вещей на этот раз смолою сонаты решила его судьбу по своему.Из багаж-ника только на слух,наугад, горсть праха и свинца гребенкой молотков сыграла си-бемоль-мажор и соль-фа-ми-ре-до,стирая в прах его убийц, сторонников национальных демократий, притаившихся по лесным тропам мирного невоенного времени в надежде вписать свой кулак в государственное право роди-ны,которую они хотели строить по своим узлам недр темных народных масс,уничтожая победителей по дорогам, квартирам и сортирам.А затем,уже на месте своего временного пребы-вания,они,топорща свои гимнастерки, выпили с ординарцем на брудершафт, понимая,что им уже нужен кислород для про-должения жизни среди вещей и людей, и грядущее земли еще будет развертываться перед их глазами в форме огромного поезда людей и клади вещей,и весь этот бесконечный груз в беге запасов как трофеев будет отягощать души людей, превращаясь в бутылочные гири горячительных напитков, горлопанское непотребство русского гулящего воинства,в слезы несбыточной красоты огрубевших на войне женщин,не нашедших своего счастья в мусоре усилий любви, прев-ратившихся в чугунного вола семейных обязанностей по домашнему очагу,где в истертом трофейном тряпье ползает безотцовщина,славящая кинофильмы военных лет в своей ли-кующей зубодробительной радости,выливающейся на улицы городов и деревень пьяными драками и клубными симфо-ниями гармошки,убаюкивающими сознание жизни.

И вот уже вещь в стране его жизни и любви становится тем все,а человек тем ничто,то-есть совершается уничтожение вся-кого доверия и любви между людьми.Осознание этой простой истины,увы!,пришло к нему слишком поздно, поскольку сама жизнь не давала ему возможности в силу рутинности обс-тоятельств даже задумываться над этими вопросами естества событий,но когда его однополчанин после многих лет без-вестного пребывания посетил его город,нашел его адрес,то он лежал уже прикованный к постели силами обстоятельств дисциплинированной болезни,сложив мундиры и ордена в дальний,забытый им ящик памяти.Однополчанин долго всмат-ривался в его лицо без признаков молодости,но старческой тоски облика,являвшего собой усталость мира и внутреннего пребывания в духе болезни,а затем,вдруг,сказал:

-Не узнаю,тебя!Это ты,Алексей!?Тот,которого я помню был мощный и здоровый мужик,-и,оглядев бедную,почти ни-щенскую обстановку,-добавил:”А говорили,слыхом земля пол-нится,что ты всякие премии в мирной жизни наполучал?!

-Премии премиями,а жизнь жизнью.Рассохшие сапоги жиз-ни не соберешь да в обстоятельства случая не поверишь!

-Это точно.Ведь после того случая как вас с ординарцем гуцульские поляки чуть не подстрелили,я тоже ехал этой дорогой,а из лесу мальченка лет десяти выходит и вниматель-но на меня так смотрит и говорит,что заблудился.Так я сооб-разил:”Выведет ведь,чертенок,на меня гуцулов”!Я выстреил ему в лоб и покатил дальше.А ты говоришь случай.Случай необходимости учит.У тебя под Москвой был случай.А ты в партию не вступил!Так ведь?А теперь-то член партии?

Глядя на этого,уже немолодого человека,Алексей,вдруг пронзительно понял случайную никчемность человеческой жизни и зримо увидел зияющую смертельную рану во лбу, давно истлевшего где-то в лесу местного мальчишки,жизнь которого прекратилась от вероятного испуга случайно оказав-шегося на лесной дороге вооруженного проходимца.

-Нет,я не стал членом партии.Я беспартийный,-ответил он,не имея сил продолжать разговор.

Но однополчанин еще долго распространялся голосом трамвайных перебранок о людях партии и привелегиях в ней, студеной медузой качаясь перед тусклым взглядом изможден-ного человека,теряющего вкус жизни в своем настоящем кри-тическом времени,раскрывающем простор неведомой дороги в горячей ощупи далей.

И даже,когда этот странный,случайно-неслучайный посе-титель уже давно ушел в своем подобии человека,удивляясь беззастольному приему,он на следующий день в Воскресение еще некоторое время думал о нем как об угольной тени, при-душившей туманом прошлого,расплескавшееся было перед ним пламя минувшей войны.

Часы отбивали половину одиннадцатого и настроение у него даже несколько улучшилось,он был бодр и весел,даже шутил,как вдруг на краю его кровати он явственно увидел сидящего перед ним отца,молча и тепло глядевшего на него, только костюм его был фрак точь в точь такой,в котором па-почка любил появляться в свое время на званых вечерах: ”Пора!”,-сказал он и поманил его рукой.Он вздрогнул от страшной боли в сердце,исказившей лицо,и затих в смерти.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Выстрелы и метель бушевали в Томске уже целую неде-лю.То белые,то красные,сеяли свой порядок смерти, оставляя его на Кыштаке в виде замерзших трупов полузанесенных зимней пургой,которая сузила для них всю землю в этот од-нообразный клочок неведомой ими земли,безралично глядев-ший на дымоотводы далеких частных усадеб и всего города, растворяющегося в синей сибирской холодной ночи,в редких телеграфных проводах,унылой паутиной,свисающих на Поч-тамтской,но не доходивших до замерзшего болота,что рядом с Воскресенской церковью,где часть болота усилиями жителей усадьбы была отвоевана и превращена сначала в постоялый двор,где останавливались еще совсем недавно домовитые ры-баки с севера,чтобы обогреться и испить чаю,оставив на время во дворе свои,отдававшие стужей возы,из которых торчали унылые морды и хвосты мороженых осетров.То время уже было бесконечно далеко и хотя представлялось теперь одно-образной,раскрашенной лентой скучных событий,но оно еще несло в себе оттенок тепла домашнего очага,а не гражданской войны,поменявшей людскую душу на пар,в грязной копоти и дыме которого барахталась некогда могучая держава, являя миру не божественную наготу,а подобие завшивленного и обмороженного человеческого тела.То было удивительное нежелание людей,некогда могучей и неделимой державы жить по старому,от поколения к поколению ростить детей и хлеб в скученной бедности мирных буден.Хотелось стать всем.И од-ни еще хотели жить по старому,но уже многие хотели все поделить поровну,взяв столько свободы,сколько можно ее бы-ло унести,не ведая того,что ноша будет кровавой,а жизнь бу-дет писаться на дне ружейных дул,в жерлах стальных ору-дий,оставляя для живых огрызки кровавого обеда.