Христианство: век за веком. Очерки по истории христианской Церкви - [155]

Оправдывая принятое определение, католические богословы делали акцент на том, что папа является символом единства и усиление его позиций поможет сохранить жизнь Церкви. Однако обилие двусмысленностей в определении вызывало множество недоумений: «Ведь, по сути, большинство папских определений так или иначе связаны с вопросами веры или нравственности… И в любом своем определении он выступает как пастырь…» Но папа Пий категорически отказался дать четкие критерии границ непогрешимости, заявив: «Некоторые хотели, чтобы я разъяснил соборное определение еще больше и точнее. Я этого делать не хочу. Оно достаточно ясно!» Таким образом, римский понтифик с принятием этого догмата обрел уверенность в прочности своей духовной власти. Власть же политическая перестала его интересовать. К тому же он лишился ее, не успев закрыть Собор. Рим был захвачен войсками Итальянского королевства. Все участники Собора разбежались, лишь временно приостановив его заседания. Официально же Собор был завершен почти через сто лет – в середине XX века папа Иоанн XXIII объявил о его закрытии.

Папа-реформатор Пий IX скончался в 1878 году. Его тридцатидвухлетний понтификат оказался самым долгим за всю историю существования Римской кафедры. Однако самого папу ожидала бесславная смерть. Поддержав сначала национально-освободительное движение Италии, Пий, видя, что теряет власть в государстве, призвал для его подавления иностранные войска. Это было расценено народом как преступление против нации. Поэтому, несмотря на реформы и вполне успешный диалог с обществом, во время траурной процессии гроб с телом Пия IX был забросан камнями. И лишь только благодаря усиленной ватиканской охране итальянцам не удалось сбросить усопшего с моста в Тибр.

Догмат же о папской непогрешимости был категорически отвергнут как протестантами, так и Православной Церковью. Вот как отвечает на него Окружное послание Восточных Патриархов: «Святые отцы научают нас, чтобы мы не по престолу судили о Православии, но о самом престоле и сидящем на нем – по Божественным Писаниям, по соборным уставам и по вере, всем проповеданной».

М.В. Первушин

Праведный Иоанн Кронштадтский

Будущий «всероссийский батюшка», так называли впоследствии отца Иоанна, родился 19 октября 1829 года в Архангельской губернии. Его отец был бедным сельским дьячком. «В детстве я отличался болезненностью и скудоумием, – вспоминал отец Иоанн. – Когда отец, собрав последние средства, отвез меня, десятилетнего отрока, в Архангельское приходское училище, я особенно остро почувствовал там свое одиночество и беспомощность». Однако именно там благодаря настойчивости Ивана проявилась его способность к учению. Он окончил училище, а затем и семинарию первым учеником. Уже учась в Петербургской Духовной Академии, Иван мечтал посвятить себя миссионерской работе среди диких народов Сибири и Северной Америки. Однако, сталкиваясь с неверием, сектантством, пьянством и другими пороками непосредственно в Петербурге, он понимал, что и здесь не меньшее поле для просветительской деятельности, чем в далекой Сибири.

Окончив Академию со степенью кандидата богословия, Иван вступил в брак и 12 декабря 1855 года стал священником Андреевского собора города Кронштадта. «Когда я впервые вошел в Кронштадтский собор, – вспоминал отец Иоанн, – я остановился в ужасе на его пороге. Это был именно тот храм, который задолго до того представлялся мне в детских видениях и мечтах». Вся остальная жизнь отца Иоанна и его пастырская деятельность протекали в Кронштадте. Многие даже забывали его фамилию – Сергиев, называя – «Кронштадтский». Да и сам он нередко так подписывался.

Став священником, отец Иоанн в первую очередь пошел к тем людям, кто считался уже потерянным для общества. И таких в Кронштадте было много, так как этот город был местом административной ссылки из столицы порочных людей. Он ежедневно стал посещать их дома, беседовал с ними, утешал, ухаживал за больными и помогал материально. Отец Иоанн нередко приходил домой без верхней одежды и даже без сапог, раздавая все, что имел. Одно время епархиальное начальство даже воспретило выдавать ему на руки жалованье, так как он, получив его, до последней копейки раздавал нищим.

Силой своей сострадательной любви он возвращал падшим людям утраченный ими человеческий образ. Вот как описывает один из таких случаев духовного возрождения непосредственный его участник: «Теперь я старик, а помню хорошо, как впервые увидел батюшку. Мне тогда было годов тридцать. У меня была семья, двое детишек. Жили в дрянной лачуге. Я работал и все, что зарабатывал пропивал. Семья голодала. Жена стала по миру собирать. Прихожу раз домой не очень пьяный. Вижу, какой-то молодой батюшка сидит, на руках сынишку держит и что-то говорит ему ласково. Я было ругаться хотел: вот, мол, шляются… Да глаза батюшки ласковые и серьезные меня остановили – стыдно стало… Опустил я голову, а он смотрит – прямо в душу смотрит! Начал говорить. Говорил про то, что у меня в каморке рай, потому что где дети, там всегда и тепло, и хорошо, и о том, что не нужно этот рай менять на чад кабацкий. Не винил он меня. Нет! Все оправдывал, только мне было не до оправдания. Ушел он, я сижу и молчу… Слезы душу рвут… Жена с детьми подошли, жалеют… С тех пор я человеком стал…»