Христианство в свете этнографии - [24]
Этот красноречивый отрывок слишком длинен, чтобы выписать его целиком. Кунов действительно верит, что идея смертности всего человеческого рода возникла числительным путем, как арифметическая задача, построилась взаправду как немецкий силлогизм.
Но разве первобытному члену «маленькой группы», действительно, не хватает наблюдений над зрелищем смерти? Природа, его окружающая, насыщена убийством. И сам он, в качестве охотника, создает и сеет смерть.
Что же касается смерти натуральной, то звери, и птицы, и рыбы, и мухи во множестве дохнут и сами. А для первобытного человека звери и люди — одно.
Дело совсем не в отсутствии материалов для немецких силлогизмов, а в том, что первобытная психика не вмещает сознания смерти.
Приведенные выше рассказы показывают, что первобытный человек не желает признавать никакую смерть, ни естественную, ни насильственную. Он стремится и ту и другую опрокинуть, отменить или отомстить за удар.
Естественную смерть он потому не желает признать, что там нет врага и некому мстить.
Как только он начинает допускать естественную смерть, он превращает ее тотчас в фантастический образ и посылает колдуна или солдата бороться с нею и унять ее.
Однако постепенно человек убеждается на опыте, что смерть существует и никого не щадит. Умереть — это общая участь людей. В виде объяснения создаются легенды на следующую тему: Смерть появилась на свете благодаря такому-то стечению обстоятельств. Большей частью по вине такого-то зверя — зайца, лисицы, собаки, а чаще всего по вине змеи. Часто появление смерти связывается также с ущербом месяца, который рассматривается так же, как ежемесячная смерть. Месяц привлекает внимание первобытных людей гораздо раньше, чем солнце. Так, по рассказам готентотов, месяц пожелал послать человечеству весть о бессмертии. Заяц вызвался итти вестником. Месяц велел ему сказать людям: «как я умираю и опять воскресаю, так и вы умрете и снова воскреснете». Заяц однако передал людям как раз противоположное: «как я умираю и больше не воскресну, так и вы умрете и больше не воскреснете». Узнав об этом, месяц рассердился и ударил зайца палкой так, что рассек ему губу. Оттого у зайца губа рассечена. Заяц расцарапал когтями месяцу лицо, что можно видеть и теперь на месяце, а потом бросился бежать и бежит до сих пор.
Готентоты прибавляют: «мы так злы на зайца за эту коварную штуку, что не можем есть его мясо». Действительно, для мужчины готентота на заячьем мясе лежит суровое табу. Кто поел бы заячьего мяса, того изгнали бы из деревни.
Рассказ об искаженном извещении, благодаря которому люди потеряли бессмертие, имеет огромное распространение в Африке и в Евразии. Он встречается у готентотов, а также и у чукоч. Большей частью вестник искажает извещение, желая утаить бессмертие и присвоить его в свою пользу. Искаженное извещение, высказанное вслух, действует как заклинание и не может быть изменено. Часто таким коварным вестником является змей, и легенды утверждают, что змеи действительно присвоили себе человеческое бессмертие. Змеи, как известно, весьма долговечны. И многие народы даже считают их бессмертными. Это воззрение связано также с тем фактом, что змеи ежегодно линяют, сбрасывают кожу и вылезают из старого футляра в новом, освеженном наряде и, таким образом, молодеют, обновляются.
В вавилонском варианте этой самой легенды об украденном бессмертии, которая попала потом в полуразрушенном виде в еврейскую Библию, змей играет, как известно, такую же коварную роль. Он так же исказил значение божьего приказа и побудил жену человека вкусить от древа познания добра и зла, оставляя повидимому древо бессмертия для самого себя. В вавилонском источнике змей просто крадет у человека растение, дающее бессмертие, а человек, лишенный бессмертия, садится и плачет.
Буддийская легенда об украденном бессмертии связана опять-таки с месяцем.
Жена царя Геу, по имени Чанг-Нго, украла у мужа траву бессмертия и убежала на месяц.
Впрочем легенда о людях, бежавших или попавших на месяц или просто украденных месяцем и ныне еще заметных в виде известных пятен (Каин и Авель на луне, мальчик и девочка) имеют вероятно самостоятельное происхождение и связаны с легендой об украденном бессмертии в порядке синкретизма.
Фрезер в своей книге «Фольклорные источники Ветхого завета» подвергнул обе эти легенды параллельному разбору. Он, между прочим, указывает, что первобытный человек, признав наконец смерть, стал тотчас же думать о воскресении. Надежда на воскресение была связана, как указано выше, с нарождением нового месяца, после трехдневного промежутка между полным затемнением старого месяца и рождением нового. Отсюда, быть может, возникло представление, что мертвецы воскресают через три дня после смерти.
Эта надежда на воскресение «в третий день по писанию», — перешла как известно и в Новый завет.
В дальнейшем развитии смерть вырастает и становится образом огромным, всемогущим, сильнее, чем люди, цари, богатыри, даже сильнее, чем боги. И полною противоположностью вышеупомянутой сказке о победе солдата над смертью является другая не менее известная сказка о воине Анике. Слово Аника означает по гречески: «непобедимый». Но смерть побеждает его и таким образом получает реванш за свою неудачную борьбу с шаманом или солдатом.
