Христианский Восток и Россия - [44]
Документ содержит упоминание и о других реликвиях, привезенных из монастыря ранее, в частности о правой руке Василия, епископа Амасийско-го, с описанием творимых ею чудес: «…послали святую десную руку иже во святых священномученика и чюдотворца Василия, епископа амасийского, и привезли ея к великолепному вашему царствию. И мы с тою святою рукою хаживали в миру, освятя воду с нею, и исчезала всякая гадина в полях, семяядущая саранча, мыши и всякая иная гадина. И збирая мы с православных християн много милостини и надеяся на преславное ваше царствие, того ради послали к вашему царствию»[545].
В апреле 1657 г. в Россию прибыла большая группа греческих старцев во главе с архиепископом Афанасием из македонского Преображенского монастыря. В нее входили архимандрит янинского Успенского монастыря Досифеей, игумен афонской Великой Лавры Игнатий[546], кроме них на приеме у царя 6 мая присутствовал архимандрит афонского Зографского монастыря Петроний, видимо, приехавший ранее[547]. Каждый из них преподнес государю, царице и наследнику престола, царевичу Алексею, свои дары: часть мощей св. апостола Андрея Первозванного[548], Стефана Первомученика, Феодора Стратилата, священномученика Власия, апостола и евангелиста Луки, кровь мученика Георгия, кровь мученицы Варвары, миро Димитрия Солунского; иконы Богоматери Умиление, Спаса с притворами, Спаса Нерукотворного, образ всех святых, резную с обеих сторон панагию, с изображением «Господских праздников», напрестольное Евангелие с харатейными листами[549].
В 1653 г. в Москву по жалованной грамоте Михаила Федоровича приехали старцы афонского Павловского монастыря. 22 марта во дворце архимандрит Иоасаф подарил государю деревянный крест с вырезанными на нем «господскими праздниками» и смирну[550]. В том же документе содержатся сведения о предыдущих приездах в Москву афонитов, реликвиях, привезенных с Афона, и царском жаловании, полученном за них[551].
Святые мощи, являвшиеся личной собственностью, греки предлагали непосредственно Посольскому приказу. В сентябре 1651 г. келарь Ильинского монастыря в Янине Анфимий принес в приказ крест-мощевик. В приказе крест не приняли, так как келарь запросил за него 25 рублей, а мощей в кресте не оказалось. Для сравнения следует отметить, что обычно за поездку келари получали 5–8 рублей царского жалованья. Пребывание янинских отцов в Москве затянулось, и в январе следующего года Анфимий снова предложил Посольскому приказу крест, сказав, что реликвии хранил у себя и хотел «про те мощи объявить иным временем»[552]. Информация о святыне дошла до царя. Другими чернилами на том же листе подписано, что государь велел выдать Анфимию «своего государева жалования за крест золотой с мощами… тридцать рублей»[553]. Другой архивный документ свидетельствует, что в кресте находились мощи Иоанна Милостивого[554]. Н. Ф. Каптерев, упомянувший этот случай, иронизировал над неудавшейся хитростью янинского келаря[555]. Однако не стоит забывать, что хранящаяся у грека святыня бывала иногда его единственным достоянием, с которым он расставался лишь в крайнем случае. Реликвию брали с собой в дальний путь, она была и оберегом, и «золотым запасом», ею можно было откупиться в случае опасности или непредвиденных затруднений.
Особый интерес для изучения представляют материалы Посольского приказа, которые сохранили свидетельства о святынях, привезенных специально для московских патриархов. Они немногочисленны и отражают далеко не все реликвии, попавшие с Христианского Востока к московским владыкам. В 1619 г. московский патриарх Филарет получил в дар от Феофана Иерусалимского панагию, описанную в документах Посольского приказа следующим образом: «камень бел аспид, на нем вырезан образ Богородицы, обложен золотом, а кругом вставлены каменьи лалы, и узумруды, и жемчюги, на стенках да на высподи у панагеи камень изумруд»[556].
В 1654 г. греческий купец по имени Иван Кириллов привез к русскому двору облачение «бывшего царегородского патриарха Парфения: 5 саков обьяринных золотых, да амфор, да полицу… крест золот с каменьи в нем часть Древа Честнаго и Животворящего креста Господня»[557]. Иван Кириллов заявил, что выкупил «из бусурманских рук» ризы погибшего константинопольского патриарха Парфения специально для Алексея Михайловича. Позднее, видимо, в виде дара, они попали к патриарху Никону и числились в его ризнице
