Христианский Восток и Россия - [38]
В 1676–1677 гг. для Верхоспасского собора, где причащались цари и крестили царевичей Ивана и Федора Алексеевичей, Георгий Зиновьев и Сергей Рожков создали новую копию иконы Иверской Богоматери, которая и размерами и надписями повторяла первый греческий список[445]. В настоящее время она находится в трапезной собора. Георгий Зиновьев автор еще нескольких копий иверского образа, в том числе написанного в 1678 г. для церкви Иоанна Предтечи в Старо-Конюшенном переулке[446]. Икона Портаитиссы 1648 г. не просто почиталась в царской семье, она стала образцом для многочисленных русских списков, выполненных прежде всего для членов семьи Алексея Михайловича, а также для разных храмов в Москве и за ее пределами[447].
Ссылаясь на сочинение Павла Алеппского, исследователи указывают еще на один список иконы, который Никон заказал для Иверского Валдайского монастыря, уже будучи патриархом. А. М. Евсеева и М. М. Шведова относят появление этой иконы в Москве к 1633 г.[448] Однако Павел Алеппский не уточняет, когда именно вторая Иверская оказалась у московского патриарха. Известно только, что в 1655 г. сирийские архиереи увидели прославленный образ. По нашему мнению, он появился в русской столице раньше. Вторая Портаитисса была привезена в 1652 г. В архивных материалах она значится как «образ пречистые Богородицы Одегитрия… на кипарисной деке, а на полях писаны дванадесят апостол на золоте»[449]. Эта икона, щедро украшенная золотом и драгоценными камнями, и описана в сочинении архидьякона Павла[450].
Кроме названных икон Иверской Богоматери А. М. Евсеева и М. М. Шведова упоминают еще две. Одна из них, с изображением чудес, принадлежала царевне Софье Алексеевне, другая, небольшая келейная икона, – царевне Евдокии Алексеевне[451]. Принадлежность икон определяется по их нахождению в надгробных иконостасах царевен в Новодевичьем монастыре. Происхождение же этих иконографических памятников авторы реконструируют благодаря косвенным свидетельствам. Так, по их мнению, икона Софьи Алексеевны могла быть заказана для нее патриархом Никоном одновременно со второй Иверской[452]. Царевна Софья родилась в 1657 г. Вторая Иверская появилась в Москве на пять лет раньше. В более поздней публикации появление икон царевен Софьи и Евдокии в Москве объясняется просто даром ивиритов царской семье[453].
Вместе с тем архивные материалы позволяют добавить к уже известным образам Портаитиссы еще несколько икон из афонского Иверского монастыря. В 1686 г. в московский греческий Никольский монастырь приехал иверский архимандрит Нектарий. Он сменил митрополита Леонтия, бывшего настоятелем монастыря предшествующие четыре года. На приеме в Кремле Нектарий преподнес царю Ивану Алексеевичу «образ пресвятые Богородицы Иверския да образ святаго Иоанна Предтечи писан на золоте на одной деке», государю Петру Алексеевичу – «образ пресвятые Богородицы Иверския, по сторонам ея два архангела, да образ святых апостол Петра и Павла писаны на одной деке на золоте»[454].
В тот же день в своих покоях афонских старцев приняла царевна Софья Алексеевна. Она получила в дар «образ пресвятые Богородицы Иверские, около ея два архангела да святые мученицы Софии и трех дщерей ея Веры, Любве, Надежды, писаны на одной деке золотом»[455]. По приведенному описанию названные иконы можно было бы принять за двусторонние выносные образа: Богоматерь Иверская с архангелами на полях (или без них, как в случае с иконой царя Ивана), а на обратной стороне – изображение святых патронов государей. С другой стороны, уточняющее определение «на одной деке» может означать, что в каждом случае речь идет об одной иконе, а не о двух, например, Иверской и Иоанна Предтечи. Подобное уточнение очень хорошо иллюстрирует скрупулезный характер приказного делопроизводства. Таким образом, к известным в России афонским спискам иконы Богоматери Иверской прибавляются еще три, один из которых бесспорно принадлежал царевне Софье Алексеевне.
Несмотря на то, что уже с XVI в. в Московском государстве были известны сказания, например, о чудотворных иконах Хиландарского[456] или Иверского[457] монастырей, интерес к христианским святыням формировался среди русской элиты под влиянием непосредственных контактов с представителями греческого клира. Так было с иконами Богоматери Портаитиссы, так случилось и с Крестом царя Константина, о котором при московском дворе узнают в 20-х гг. XVII в.
Животворящий крест Христов, а также ставротеки с частицами Честного Древа, найденного императрицей Еленой, были наиболее распространенными и чтимыми христианскими реликвиями. Особо почитался «крест царя Константина», под которым в историографии понимается целый ряд памятников, восходящих к нескольким крестам, согласно преданию, созданным по приказу Константина Великого. Они изображали крест, представший в дневном и ночном видении императору Востока накануне решающего сражения с императором Запада Максенцием. Крест мог быть вотивным, а мог включать в себя частицу Животворящего Древа Господня
