Хрестоматия по патопсихологии - [64]

3) строгая и гиперболическая структурность его речевого мышления: он одним словом обозначает, когда охватывает сложную структуру рассказа; его смысловые структуры чрезвычайно просты и несложны; они целиком ситуативны, но с точки зрения ситуации они являются скорее сверхосмысленными, чем недоосмысленными; его структуры неподвижны; для него существует только одна возможность решения задачи, вытекающая из чрезвычайно простой, но ярко выраженной предметной структуры данного смыслового поля. Эта гиперструктурность определяет одновременно и силу и слабость речевого мышления больного: сила его в том, что структурность его мышления приводит к адекватности в доступной для него ситуации, но сама эта структурность недифференцированна и неподвижна; в этом его слабость.

4. К АНАЛИЗУ ДИНАМИКИ АФФЕКТИВНЫХ СИСТЕМ

Здесь мы подходим к вопросу о недифференцированности и неподвижности систем... к вопросу, который является чрезвычайно существенным для понимания связанности с полем больного в действии и мышлении. То, что системы недифференцированны, совершенно ясно уже из всего сказанного выше. Но возникает вопрос, почему эти системы не обладают подвижностью.

Недифференцированность предполагает либо полное отсутствие коммуникации систем, либо слишком большую коммуникацию, в первом случае мы имеем напряженность, во втором - текучесть систем. При напряженности создается недифференци-рованность, так как отсутствует необходимая гибкость для создания тех или иных системных образований и их внутренних структур. При слишком большей текучести коммуникация настолько велика, что совершенно стирается грань между системами и вся внутренняя динамика аффективных зарядок представляет собой нечто чрезвычайно слитное, нестойкое и расплывчатое.

У нормального человека имеется достаточная гибкость систем, эластичность, которая делает возможной коммуникацию, но, с другой стороны, также и ограничение одной системы от другой. У К. может речь лишь идти... о связанности с полем больного в действии, где он отличался целенаправленностью, фиксированностью и вязкостью.

Мы, однако, не ограничивались этими данными, а поставили ряд специальных экспериментов для выяснения динамических особенностей структур аффективных систем. На основании имеющейся литературы мы должны предполагать, что если наша гипотеза о напряженности больного действительно верна, то мы должны экспериментально выявить: 1) очень сильную тенденцию к продолжению прерванного действия, 2) невозможность замещения одного действия другим и 3) отсутствие вариации в опыте на пресыщение.

Наши эксперименты все эти моменты устанавливают. Опыты выявляют чрезвычайно резко выраженную тенденцию к возвращению и продолжению прерванного действия, больше того, К. вообще необычайно трудно прервать. Мы наблюдаем также возвращение к прерванному действию через несколько дней. Если прерванная задача при повторном опыте не лежит на столе, К., не будучи в состоянии выразить словами, какое действие он желал бы продолжать, несколько раз упоминает о том, что в прошлый раз он чего-то не закончил. У него нельзя вызвать удовлетворения потребности каким-нибудь замещением. Даже в тех случаях, когда заместительное действие чрезвычайно сходно с основной задачей, например при укладывании тех же кубиков в другую коробку, больной все же возвращается к укладыванию первых кубиков в первую коробку. Отсутствие возможности замещения... - динамическая сущность которого заключается в коммуникации систем, подтверждает наше положение о прочности и неподвижности систем К. В опыте на пресыщение у него очень долго не наступает пресыщение при отсутствии вариации в выполняемом действии. Вместо вариаций, которые у всякого нормального испытуемого являются симптомами пресыщения и, с другой стороны, как бы профилактическим средством против него, у К. иногда появляются лишь паузы. Эти паузы - временная передышка, уход от. данной задачи, после которой следует снова возвращение к однотипному действию. Мы видим, что К. не способен к вариациям, т. е. к созданию новых систем, близких к данному заданию, но все же несколько отличающихся от него, - он может только совершенно уйти от него (это выражается в паузах), но к созданию чего-то третьего, промежуточного он не способен. Несмотря на однотипность данного ему действия - рисование черточек, - К. может бесконечно долго его продолжать. Когда экспериментатор прерывает К., он с видимой неохотой прерывает и сам предлагает, что после обеда он будет продолжать рисование черточек... Помимо этого у больного отмечается длительность существования зарядок. Через 1-2 дня он возвращается к прерванной беседе.

Этот факт выдвигает здесь побочный вопрос о памяти больного. Если подойти просто к оценке памяти больного, то нужно отметить его большую забывчивость и плохую память - больной не может запомнить фамилии врачей, 4 слова, забывает цифры. Больные в отделении квалифицируют его как очень забывчивого человека. Факты, указанные выше, что больной помнит, чем он занимался, выполняет простые намерения (приходит после предварительной просьбы доктора к нему в кабинет), обнаруживают как бы некоторую сохранность памяти. Все это показывает, насколько сложно само понимание памяти и насколько память в значительной степени определяется аффективными тенденциями.