Хрестоматия по истории Таджикской ССР - [2]
Против высокого дерева, выросшего как раз посреди ущелья, Окладников заметил в скале черный грот
— Тешик-Таш, — сказал проводник, перехватив взгляд археолога, — Камень с дырой.
Окладников направился к «дыре» На месте неандертальца он непременно поселился бы тут: место удобное, хорошо защищённое.
Грот был неглубок. С потолка сочилась вода. Капли выдолбили ямки в полу. Окладников наклонился к одной из них. Он увидел мелкие кусочки сильно выветрившихся костей и камни — обычные камни, как сказал бы всякий, кому они попались бы под ноги. Всякий, кроме археолога.
Окладников поднял один из камней. Ему показалось... Нет, не показалось: он увидел, что камень грубо обработала чья-то рука. Вся обработка заключалась в том, что от куска была отколота пластина. Но какая! Не узкая, а широкая, треугольная. Удар был направлен наискось. Знакомый приём!
— Мустье, — прошептал Окладников, — мустьерская техника.
Чутьё не обмануло Окладникова. Разведочная ямка-шурф показала, что наклонный пол грота состоит из пяти «культурных» слоёв с несомненными следами обитания человека. Их разделяли «стерильные» слои земли, не содержавшие таких следов. Значит, в пещере пять раз селились люди и пять раз надолго покидали её. Что заставляло их уходить? Может быть, сырость, которая временами делалась нестерпимой: ведь и сейчас с потолка сочилась вода.
Но важно было не то, почему люди уходили, главное — узнать, как давно это происходило.
- Посмотрим, посмотрим, — бормотал Окладников, орудуя ножом. Рядом с ним на корточках сидели узбеки в своих зеленовато-лиловых халатах. Время от времени кто-нибудь вскрикивал:
— Суяк! Таш!
Это означало: «кость», «камень». Кости принадлежали горному козлу — киику. Они были раздроблены, из них, наверно, высасывали вкусный мозг. А камни... Вот в них-то и было всё дело. Когда углубились подальше, то нашли нуклеусы, или, проще говоря, каменные ядрища. От них ударами были отколоты куски-отщепы. Из таких кусков изготовлялись простейшие орудия. Они должны быть где-то поблизости! И ножи археологов действительно наткнулись на скребла — камни, оббитые так, что ими можно было рубить и резать. Рядом лежали каменные остроконечники, служившие, вероятно, для охоты.
— А это что? — Колхозник показал на тонкую пластину с острым краем.
— Не узнал? — рассмеялся Окладников. — Нож. Ну да, каменный нож. Попробуй-ка вспороть им тушу зверя и снять с него шкуру. А они ничего, управлялись.
Археолог не сомневался теперь, что грубые каменные орудия Тешик-Таша относились к мустьерскому времени, когда на земле обитали неандертальцы. Тут, в этой пещере, много десятков тысячелетий назад жили первобытные охотники. Ему посчастливилось обнаружить то, что так долго ускользало от исследователей: несомненные следы пещерных людей в Средней Азии.
Советская наука получила ещё одно доказательство того, что здесь, как и на всём земном шаре, человечество тоже прошло стадию обезьянолюдей, а затем неандертальцев. Нигде оно не делилось на «высшие» расы, якобы миновавшие эти стадии, и «низшие», прошедшие их.
Находки в Тешик-Таше были очень важны для науки. Но тёмный грот в заросшем шиповником ущелье ещё хранил самую важную свою тайну.
4 июля 1938 года Окладников работал у одной из стен грота. Как обычно, попадались расколотые кости горного козла. Осторожно проникая ножом в грунт, археолог неожиданно наткнулся на кусок какой-то другой кости. Не трогая находку, он кисточкой смёл с неё остатки земли и наклонился ниже. Перед ним лежал кусок кости человеческого черепа. Обыкновенный кусок чуть желтоватой кости.
Это могли быть останки жившего всего несколько столетий назад и похороненного в пещере человека — какого-нибудь охотника или пастуха. Но кость могла принадлежать и современнику найденных в гроте каменных орудий. Вдруг это осколок черепа неандертальца?
Все признаки — каменные орудия, следы быта, раздробленные кости животных — свидетельствовали о том, что череп действительно должен принадлежать мустьерскому человеку — неандертальцу.
Настаёт, наконец, день, когда снова можно вернуться к главной находке. Археологи осторожно удаляют землю. Говорят полушёпотом.
Череп, судя по размерам, принадлежит ребёнку восьми-девяти лет. Он находится не в середине «культурного» слоя, а в самом его низу, будто в специально вырытом углублении. Постепенно расчищаются кости детского скелета. Некоторые лежат разрозненно, других нет вовсе. На костях — следы острых зубов. Какой-то хищник пробрался в грот вскоре после того, как люди куда-то ушли, похоронив ребёнка. Да, теперь смело можно говорить о похоронах. Ребёнка зарыли в землю, а вокруг этого места воткнули рога самых крупных горных козлов».
Следы жизни первобытного человека в Таджикистане
Трудно изучить жизнь первобытного человека. Он не умел писать и, естественно, не оставил своим потомкам письменных источников. Следы его жизни археологи находят только в толще земли. Земля — вот своеобразный архив со следами стоянки первобытных людей. Эти люди днём и ночью тщательно поддерживали огонь, спали у костра, ели убитых на охоте животных, обрабатывали шкуры, изготовляли свои нехитрые орудия. Через какое-то время по разным причинам древние люди покидали это место и уходили дальше в поисках новой дичи. Шли годы, и стойбища древних людей покрывались слоем земли, как бы консервируясь вместе с костями и орудиями труда людей той эпохи. Весь комплекс остатков жизни людей археологи называют «культурным слоем».
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.