Хрен знат - [33]

Мы долго ныряли и плавали, потом отдыхали под мельницей, держась за соседние крылья.

Этот простенький агрегат служил для полива хозяйского огорода. На каждую лопасть прибивалась гвоздями пятилитровая консервная банка из под яблочного повидла. Туда набиралась вода, поднималась течением вверх, с топовой точки лилась в деревянный желоб и, дальше, транзитом, в какую-нибудь емкость, чаще всего - корыто. Когда пропадала надобность, между крыльев всталялся дрын.

К этому времени, деревянные мельницы уже выходили из моды. Их сменили электрические насосы. Наверное, по этой причине помидоры стали чаще болеть, ведь водичка перед поливом должна хорошо прогреваться. А может, тому виной Кубанское море и, последовавшее следом за ним, изменение климата? Ведь совсем уже скоро, 3 апреля 1968 года, земснаряд ╧ 306, управляемый Михаилом Вакарчуком, вынет первый кубометр грунта с места будущего водохранилища.

Мы купались до посинения губ. Потом загорали на мягкой зеленой траве. Ждали, покуда наши штаны высохнут. Стеблем травинки, Витька что-то нарисовал у меня на спине. Я тоже не остался в долгу, и нацарапал на шоколадном загаре ГАЗон дядьки Ваньки Погребняка с номерами на бампере и борту "ЭЮ-92-38".

Когда дело дошло до расплаты, Витька не стал отпускать мне горячего, а сказал, падла такая: "Будешь, Санек, должен!" Это значит, в любое время он может потребовать сатисфакции. К примеру, в понедельник, перед уроком, на глазах у всего класса.

Витек проводил меня до двора и ушел по своим делам. А я, сходу, вклинился в быт.

Дед был уже дома. Отгула ему не дали, пришлось подменяться сменами со стариком Кобылянским. Вместо воскресного дня, он будет теперь дежурить две ночи подряд. Настроение у него было ни к черту. По радио, уже в понедельник обещали проливные дожди. Если в два оставшихся дня не принять срочные меры, огород в поле совсем зарастет. Терять же, базарный день ему не хотелось. Зря, что ли, подменялся?

Вот такая оказия. Тот, кто был до меня, безусловно, знал, где находится наша делянка, присутствовал при посадке картошки, но ни намека, ни вешки в моей памяти не оставил. А было у нас тех огородов, далеких и близких, столько, что все не упомнишь. Поэтому я предложил:

- Давайте сегодня вечером, по холодку, в поле наладимся? Сколько успеем - успеем, а завтра я как-нибудь сам?

Дед пожевал мундштук папиросы, посмотрел на меня с глубоким сомнением и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Ты как, бабк?

- Я не спроть, - ответила та, - только люди смеяться будут.

- Нехай! Чи впервой?

Пока отбивались тяпки, готовился торбазок, зной начал спадать. Стайки перистых облаков засуетились в небе, задевая боками солнце. Шальной ветерок встревожил залежи пыли, и пронесся наискосок, не разбирая дороги. От реки дохнуло прохладой. Робко заголосили лягушки. Запахло напоенной землей, угольной пылью и свежим покосом.

- Быть дождю, - встревожилась бабушка.

Дед не успел ничего сказать потому, что залаял Мухтар и в калитку заколотили громко, бесшабашно и требовательно.

- Отчиняй воротА, Степан Александрович! - раздались нестройные голоса.

Это были мужики со смолы, малость поддатые, а потому и веселые.

Дед отодвинул засов и тут же подался в сторону. Сначала проем заслонила спина дяди Васи Культи. Сдавая назад, он тащил что-то тяжелое. На багровой, от напряжения шее, пульсировала резкая жила. Потом я воочию увидел воплощение своего замысла: огромную виброплиту с ручкой из гнутой трубы. Со стороны движка, в самой тяжелой части, ее трелевал Петро. Улыбка блуждала на его загорелом лице. Ближе к углу рта, пожаром горела фикса.

- Принимай аппарат, хозяин, готовь магарыч!

Хозяин еще не обмолвился словом, а бабушка уже возмутилась:

- Еще что удумали! Куда ее, такую хламину? Сей же час вертайте назад!

- Ты, тетя Лена, не возникай! - огрызнулся Петро. -

Дурное дело нехитрое, унести никогда не поздно. Куда ставить, Степан Александрович? Понял, ага! Василь, заворачивай вправо!

В техническом плане, дед был неплохо подкован. Во всяком случае, с "Агиделью" всегда управлялся самостоятельно. Он внимательно осмотрел агрегат, проверил натяжку ремня, мысленно оценил двигатель, железо, объем работ и только потом спросил:

- Как же эта чертовина называется?

- Не знаю, - засмеялся Петро, - твой внук говорил, что "электротрамбовка", а другого названия для нее еще не придумано. Их всего-то три штуки на город: у вас, у меня и у сварщика с элеватора.

Дед, естественно, не поверил:

- Что вы мне голову морочите?! Где этот двигатель раньше стоял?

- На калибровочном сите.

- Ну?

- Ну, так раньше он сортовую пшеницу калибровал, а теперь будет двор утаптывать.

- Степан, - возмутилась бабушка, - ты бы позвал людей в хату! Негоже гостям под дверями стоять.

Наверное, и она поняла, что никакого огорода сегодня не будет.

- И пра, - согласился дед, - айда, мужики!

Дальнейшее было подчинено старинному казачьему ритуалу. Гости для проформы отнекивались, хозяин настаивал, хозяйка ждала у порога, с рушником в вытянутых руках. А я с нетерпением ждал, когда народ рассосется, чтобы сполна насладиться своим торжеством, потрогать руками воплощение давнего замысла, мой подарок деду из будущего.